– Когда это со мной случится, тогда и поверю, – ответила Клеона. – А пока скажу вам только, что подружиться с кем-то я могу лишь со временем. Знакомые – дело другое, но дружба рождается годами, а не за несколько случайный встреч.

– Разве речь идет о дружбе? – мягко спросил граф. – Я говорил о любви, ma petite.[63]Почему вы боитесь этого слова?

– Вовсе не боюсь, – с вызовом ответила Клеона.

– Конечно боитесь, – настаивал граф. – Я вижу страх в ваших глазах. Вижу, как вы отодвигаетесь от меня, словно боитесь не меня, а некоего чувства, которое я могу пробудить в вас. То, чего вы боитесь, само проснется в вас. Позвольте мне научить вас любви. Обещаю, больше вы никогда не будете ее бояться.

Голос завораживал. Чуть ли не с отчаянием Клеона почувствовала: если слушать его и дальше, граф сумеет уговорить ее не только поверить ему, но и выполнять все, что он захочет.

Она резко повернулась спиной к поручням.

– По-моему, ее светлость ждет меня, – сказала она.

Граф рассмеялся.

– Какое же вы дитя! Ищете отговорки, пытаетесь спастись бегством. Ma cherie, вам нет спасения! Я – ваша судьба. Как бы мы ни сопротивлялись, но чему быть, того не миновать.

– Я не верю подобной чепухе, – решительно заявила Клеона. – Мне нужно идти.

Она стремительно отвернулась, но на этот раз граф остановил ее. Протянув руку, он удержал ее в тот миг, когда девушка была уже у спасительной лестницы. Клеона попыталась высвободиться, но граф притянул ее к себе и заглянул в лицо.

– Вы точно маленькая птичка, которая бьется в сетях, – хрипло сказал он. – Я уже говорил, спасения нет.

Непонятно почему, но ее вновь охватил тот же панический страх, какой она испытала в саду Девоншир-Хауса. Все в ней взывало к отчаянному сопротивлению, словно в графе воплотились все силы зла.

– Отпустите меня, – негодующе потребовала Клеона, но лицо у нее побелело, а слова с трудом слетали с губ.

Он рассмеялся и отпустил ее, широко разведя руки в стороны в благородном жесте, хотя о благородстве здесь не могло быть и речи.

– Иди, – тихо произнес он, – но ты вернешься. Да, Клеона, ты ко мне вернешься, потому что я этого хочу.

Девушка убежала к себе в каюту. Закрывая дверь, она чувствовала, что у нее руки похолодели от страха, а сердце едва не выскакивает из груди.

– Это дурной и порочный человек, – сказала она себе. – Но почему я должна так думать? Какие у меня доказательства, что он не просто милый юноша, вообразивший, будто влюблен в меня?

С упавшим сердцем она вдруг поняла, что граф добивается ее не только ради денег. Здесь таилось нечто более глубокое, зловещее и отвратительное. Об этом говорили и его слова, и прикосновения руки. Повинуясь каким-то низменным побуждениям, он вознамерился подчинить ее себе.

Клеону настолько потрясла встреча с графом, что она не покидала каюту до самого обеда, когда судно было уже в открытом море.

Служанка помогла ей распаковать вещи и переодеться. Клеона была уже готова, когда пришла горничная герцогини и сообщила, что ее светлость утомилась после дороги и желает отобедать у себя в каюте.

Клеона торопливо прошла к герцогине.

– Ваша светлость, вы не заболели? – с беспокойством спросила девушка.

– Вовсе нет, – ответила герцогиня. Увешанная драгоценностями старая дама сидела в постели, откинувшись на кружевные подушки.

– Вы уверены? – настаивала Клеона. – Может, вам нужно принять что-нибудь?

– Я не больна, – резко сказала герцогиня. – Просто на сегодня с меня достаточно разговоров. От этого болтуна француза у меня начинается головная боль, да и Сильвестр в его присутствии ведет себя самым отвратительным образом. Так что сегодня я предпочитаю оставаться в одиночестве. Ступай, развлекайся, девочка. Так делать не принято. По-настоящему мне нужно было бы заставить тебя остаться рядом со мной, но я тоже когда-то была молодой и предпочла бы находиться в компании трех джентльменов, а не сварливой старухи.

– Если хотите, я с радостью останусь с вами, – предложила Клеона.

Герцогиня ласково взглянула на нее.

– Я верю тебе. Ты славная девочка, и я горжусь тобой. Ступай и выслушивай комплименты, которые будет отпускать тебе льстивый иностранец, но не верь ни единому слову.

– Конечно не верю. Я их просто ненавижу, – убежденно заявила Клеона.

– Одно могу сказать в твою пользу, – с одобрением заметила герцогиня. – У тебя есть голова на плечах, чего не скажешь о большинстве жеманных мисс, заполнивших Лондонские салоны.

– Теперь и вы говорите мне комплименты, – улыбнулась Клеона, наклоняясь вперед, чтобы поцеловать герцогиню в щеку.

С легким сердцем она вышла от герцогини. В большой кают-компании, занимающей почти всю корму судна, она нашла герцога и Фредди Фаррингдона.

При ее появлении оба джентльмена встали. Клеона с трудом сделала реверанс, ибо идущий против ветра корабль раскачивало из стороны в сторону, и сообщила, что герцогини за обедом не будет.

– Это меня ничуть не удивляет! – воскликнул Фредди. – Твоя бабушка, Сильвестр, человек выносливый, но все равно даже при быстрой езде путь сюда неблизкий!

– Думаю, ее светлость утомило не путешествие, – произнесла Клеона. – Герцогиня сказала, что устала от болтовни. Граф не закрывал рта от Лондона до самого Дувра.

Как Клеона и ожидала, мужчины рассмеялись.

– Вот где беда с лягушатниками, – заметил Фредди. – Но большинству женщин, похоже, нравится их слушать. Ума не приложу, отчего это.

– Быть может, оттого, что они ведут такие приятные разговоры, – лукаво сказала Клеона.

– Если приятными разговорами, – хмуро произнес герцог, – вы считаете приторные никчемные комплименты, которыми они осыпают каждое существо в юбке, тогда ради Бога, слушайте. Никак не возьму в толк, почему женщины любят слушать подобную чепуху.

– На самом деле это не так, – серьезно ответила Клеона. – Просто, по-моему, каждой женщине хочется слышать уверения в том, что она хорошо выглядит.

– Даже если это говорит тот, кто ничего для нее не значит? – спросил герцог.

– В любом случае это так же приятно, как получить букет цветов, – объяснила Клеона. – Но если это говорит человек, которого она любит, тогда для нее это важнее всего на свете.

При этом она подумала о своих родителях, и выражение лица ее смягчилось; девушка подняла глаза и встретилась со взглядом герцога. Вновь она испытала это странное необъяснимое ощущение, что они говорят друг с другом без слов. На мгновение все вокруг замерло. Затем дверь отворилась, и вместе с графом в каюту точно ворвался разрушительный вихрь.