Он ждал другого. В их аиллоу, если бы пленники в загоне попытались сопротивляться — их бы непременно наказали болью. Для того есть множество способов. И уж точно никто не стал бы чистить загон (правда, для своего же собственного комфорта аиллуэ устраивали загоны пленников таким образом, чтобы нечистоты стекали оттуда сами, смываемые проведённой в загон текущей водой).

Наконец, клетку заперли снова, и раздвоенные палки убрали от шей и ног Уаиллара и Аолли. Старший из круглоухих снова пробурчал-прохрипел что-то калеке, и тот объявил:

— Вас не убивать. Вас не ставить к пыточный столб. Вы сказать, где малый круглоухий аиллуо. Мы знать, что вы трогать малый круглоухий аиллуо. Где есть малый круглоухий аиллуо теперь? Вы помочь привести здесь малый круглоухий аиллуо, вас отпустить наружу.

Уаиллар опять ничего не понял. Какая-то ерунда. Как аиллуо может быть круглоухим? Кого и когда они с Аолли могли трогать? Чего, наконец, от них хотят?

Он обменялся с Аолли взглядами. Та тоже недоумевала. Уаиллар почувствовал, как она устала от напряжения, почувствовал её боль от царапины на шее. Почувствовал её облегчение и нежность от его присутствия рядом, и ему стало неловко, как всегда — ему всё время казалось, что такая аиллуа просто не может любить его так.

— Вы знать малый круглоухий аиллуо, вы сказать, он живой или нет? — Проскрипел круглоухий калека.

И тут Аолли вдруг, подняв голову, прошептала:

— Мой аиллуо, а может, они спрашивают про того молодого многокожего, которого ты захватил вместе с другими не так давно? Я трогала его мёртвую кожу, ты касался его самого.

2

Уаиллар поднял голову и посмотрел прямо в глаза старшего круглоухого. Стараясь медленно и четко выговаривать слова (и говорить попроще), он произнес:

— Я, Уаиллар, военный вождь и воин клана Оллаулэ, осенённого Великим Древом, пол-луны и руку дней тому назад напал на отряд круглоухих у закатного края Леса, там, где растут четыре древних урраилиэ и бьет ключ из-под рыжей скалы. Я был с двумя младшими воинами, и мы убили почти всех. Я принес две руки без двух пальцев круглых ушей, и половина была ушами многокожих, имевших оружие. Младшие воины тоже взяли свои уши. Мы захватили пленных для пыточного столба. Это не были сильные пленные, всех сильных пришлось убить. Среди захваченных был молодой круглоухий с узорчатой второй кожей, на которой были мёртвые камни. Ты спрашиваешь о нём?

Старший круглоухий взглянул на калеку. Тот забурчал, захрипел что-то на своем языке. Старший снова посмотрел на Уаиллара, причем тот готов был поклясться, что во взгляде круглоухого были радость и удовлетворение, как будто уолле съел что-то вкусное. Последовал довольно длинный обмен хрипением, бульканьем и рычанием между старшим и калекой, и младший круглоухий тоже вставил что-то. Затем калека переспросил:

— Молодой круглоухий в твоем аиллоу? Он жив?

Уаиллар ответил с гордостью:

— Молодой многокожий, старый многокожий и четверо круглоухих, таскающих грузы, в моем оллаау, готовые к столбу пыток.

Последовал довольно долгий обмен звуками между калекой и двумя другими многокожими. Затем калека спросил:

— Молодой круглоухий был у столба пыток?

— Нет. Я не успел, а без меня их не тронут.

Уаиллар, если честно, уже не был в этом уверен. Да, выставить пленника к пыточному столбу должен был тот аиллуо, кто его взял. Вывести пленников из оллаау кому-то другому — было тяжелое оскорбление. Но он-то теперь уолле, существо без имени и статуса. Одна надежда, что сейчас он исполнял задание Великого Вождя Ллуэиллэ, и Великий Вождь должен был ждать, пока он вернётся — или не вернётся, в том и была загвоздка. Сколько времени готов будет ждать Великий Вождь?

Многокожие посоветовались снова, и калека сказал:

— Вождь — (тут он произнес что-то невоспроизводимое) — отпустит тебя, чтобы ты привёл молодого многокожего. Когда ты приведешь его, заберёшь свою аиллуа и уйдёшь свободным. Её будут хорошо кормить и держать чистой. Если ты не приведёшь молодого многокожего, её убьют.

Уаиллар был поражен до глубины души. Такого не делал никто и никогда. Никто не отпускал захваченного аиллуо, никто не давал ему задание. Дать задание воину — на это имеет право лишь Великий Вождь, или — во время похода чести или войны — военный вождь. Отпустить пленного, не выставив его у столба пыток — не может никто, это немыслимо.

Впрочем, он имел дело с многокожими, а не с аиллуэ. Кто знает, что в головах у этих полуживотных.

Уаиллар был в растерянности и нуждался во времени на размышление. Он не знал, как себя повести, а многокожие, бурча, хрипя и булькая между собой, глядели на него будто в ожидании.

Калека, выслушав, кивнул и спросил:

— Ты понял меня, или надо повторить? Если ты привести молодого многокожего, тебя и твою аиллуа отпустить, и вы будете бесстражны. Ты сделать?

Уаиллар быстро посмотрел на Аолли. Она глядела на него с надеждой, не издавая ни звука. Воин почувствовал тёплую волну нежности к ней, такой умной, отважной и всё понимающей. Аолли готова была принять любое его решение. Она готова была даже встать рядом с ним к пыточному столбу — он знал это так же точно, как то, что никогда и ни за что не поставил бы её жизнь под угрозу, если бы это хоть сколько-нибудь зависело от него.

Как ни напрягал он свой ум, другого выхода не было.

— Я согласен, — сказал он.

3.

Калека замотал головой:

— Я не понять. Говори другие слова.

Уаиллар в недоумении и растерянности посмотрел на Аолли. Та развернула уши в знак непонимания.

Сказано было совсем просто, что тут неясно?

Уаиллар повторил медленно:

— Я согласен.

— Ты — что? — Переспросил калека. До воина аиллуо дошло, наконец, что калека может не знать даже самые простые слова.

— Я пойду в аиллоу и приведу молодого круглоухого. Вы отпустите мою аиллуа и меня.

Калека вздохнул с облегчением. Он быстро заговорил на своем грубом языке, объясняя двум многокожим. Старший внимательно посмотрел прямо в глаза Уаиллару и наклонил голову вперед. Уаиллар не понял, что это значит, но решил, что будет считать этот жест согласием.

Старший похрипел о чем-то с младшим, после чего все трое ушли от клетки и скрылись в своем ааи.

Только тут Уаиллар понял, что все это время был напряжён, как в бою, и устал, как от сражения с пятью опытными и сильными аиллуо. Он отошел вглубь клетки и рухнул на помятую, полумёртвую траву. Аолли опустилась рядом с ним.

— Мой аиллуо, не вини себя. Ты сделал все, что мог. Ты сделал больше, чем любой воин за много и много лет. Великое Древо решило за нас, и мы должны смириться с его волей. Я счастлива, что ты не попадешь к столбу пыток и не умрёшь. Если круглоухие отпустят тебя, уходи и не думай обо мне. Ты будешь жить в нашем ааи, ты найдешь себе другую аиллуа, — в её голосе слышалась боль, — она не будет такой неудачницей, она родит тебе детей…