Помимо грамотности и начальных познаний в вере, кандидат должен был заслужить положительные характеристики от своего пастыря (в ряде случаев и школьного учителя). Проверка соответствия данным критериям осуществлялась путем изучения кандидата: его происхождения, возраста, личностных качеств, образования, нравственного состояния; проверку полагалось осуществлять епископу совместно с назначенными им лицами, сведущими в вопросах богословия и юриспруденции. Кроме того, при рукоположении на высшие чины, за месяц до предполагаемой даты посвящения полагалось публично сообщить в Церквах о кандидате, чтобы предоставить возможность лицам, располагающим сведениями о фактах, препятствующих рукоположению, сообщить об этом.

Вопросы подготовки духовенства. В вопросах подготовки духовенства Римская Церковь была не без оснований озабочена тем обстоятельством, что без должного воспитания с достаточно раннего возраста молодые люди слишком сильно подвергаются соблазну удовольствий жизни, а поддавшись им, теряют ту чистоту, без сохранения которой принятие священства становится невозможным. По этой причине Тридентский Собор постановил необходимость создания духовных семинарий. Семинария преследовала двоякую цель – подготовку будущего священника как с точки зрения его интеллектуального образования, так и с точки зрения воспитания в правилах церковной дисциплины.

Согласно декрету Тридентского Собора, семинарии должны были образовываться при кафедральных соборах и церквах более высокого ранга. Исключения могли составлять очень бедные церкви, которые не в состоянии были образовать семинарию, в этом случае семинария должна была образовываться несколькими церквами.

Прием в семинарию разрешался с двенадцати лет и был обусловлен грамотностью кандидата (умение читать и писать), его законнорожденностью, предпочтение должно было отдаваться выходцам из бедных семей.

Конкретная программа подготовки отдавалась на усмотрение епископа, но в любом случае должна была предусматривать изучение Писания, грамматики, песнопений, церковного времяисчисления, совершения таинств, а также других необходимых для священнослужения дисциплин. Серьезное внимание уделялось дисциплинарному воспитанию учащихся, в связи с чем им предписывалось носить тонзуру и церковную одежду, не реже чем раз в месяц исповедывать свои грехи, а епископу предписывалось уделять первостепенное внимание вопросам дисциплины, устранять причины, могущие ее нарушить и исключать тех, кто не соответствовал ее требованиям.

Средства на содержание семинарий должны были выделяться из всех доходов соответствующего диоцеза. Важность семинарий для Римской Церкви обнаруживается и в том обстоятельстве, что декрет Тридентского Собора предписывал выполнение правил о содержании семинарий (и оплате труда учителей) даже за счет уменьшения собственных средств епископа.

Дисциплина клира. Honestas и dignitas. Западная традиция многое унаследовала из канонических постановлений древности, относящихся к дисциплине клира. Вряд ли можно найти что-либо из соответствующих канонических положений, что было бы отменено в средневековой Западной Церкви, скорее мы с полным основанием можем говорить о развитии и конкретизации изначальных древних установок в сфере дисциплины клира.

Идея дисциплины клира в средневековом Западном каноническом праве развивается в понятийном пространстве между понятиями «честь» и «достоинство» (honestas и dignitas) клира. При этом понятие чести клира неотделимо от собственно статуса духовного лица. Показательно в этом смысле название раздела декреталий, относящихся к данному вопросу: «О жизни и чести клириков» (De vita et honestate clericorum). За этим названием стоит прочное понимание того, что жизнь клирика может быть жизнью именно клирика лишь постольку, поскольку его добродетельность, порядочность, благопристойность, достоинство – все то, что может вместить емкий латинский термин honestas, соответствует требованиям, предъявляемым к клиру. Vita клирика может состояться только в пределах его honestas. Но более того: Церковь в целом может состояться лишь постольку, поскольку жизнь клира происходит по правилам honestas, присущей духовенству.

Вспомним знаменитое Тертуллиановское: differentiam inter ordinem et plebem constituit Ecclesiae auctoritas («Власть Церкви установила различие между духовенством и мирянами»){Тертуллиан, «Призывание к целомудрию» (De exhortatione castitatis), гл. VII: PL 2. 922B (пер. А. Н. Коваля).}. Власть в Церкви предстает как возможная при условии разделения клира и мира, Церковь может существовать в миру при условии обособления церковной иерархии. В этом значение канонических норм, относящихся к дисциплине клира – устанавливая дисциплину клира, каноническое право закрепляет саму основу церковной организации, как она сложилась в этом мире.

Дисциплина духовенства (обособление клира от мирян) развивается в средневековом каноническом праве по двум направлениям – по пути внешнего обособления и по пути формирования особого внутреннего мира клирика. Пути взаимосвязаны – правила внешнего поведения должны быть таковы, чтобы способствовать поддержанию особого внутреннего мира и того несравнимо более высокого уровня благодати, которым клирики, по учению Западной традиции канонического права, отличались от мирян.

Удачным примером иллюстрации единства отмеченных двух аспектов (внешнего и внутреннего) дисциплины клира может служить канон 17 Четвертого Латеранского Собора, в котором с сожалением отмечается, что не только клирики низшего ранга, но даже прелаты церквей засиживаются допоздна в развлечениях и разговорах, отнюдь не являющихся необходимыми (не говоря уж о прочих вещах), и оставляя для сна то, что осталось от ночи, с трудом поднимаются к утренней службе и проводят целое утро в состоянии ступора. Канон воспрещает подобное поведение под страхом отстранения от церковной должности и строго приказывает в свете добродетели послушания отправлять свою должность равным образом днем и ночью ревностно и посвященно. Очевидна лежащая в основе канона идея о невозможности культивирования особого внутреннего мира клирика без внешнего образа жизни, соответствующего призванию духовного лица.

Идея отделения клира от мирян естественно порождала идею изоляции клирика от светских занятий. Идея эта не нова, древнее каноническое право уже вполне определенно выразило свою позицию по данному вопросу, и в Западной традиции эта идея находит разнообразные подтверждения в средние века. Например, канон 12 Третьего Латеранского Собора воспрещает клирикам выступать адвокатами в светских судах и управлять светскими имениями, канон 2 Второго Латеранского Собора воспретил монахам и клирикам («сгорающим в огне жадности») изучать гражданское право и медицину с целью получения дохода.

К правилам внешней honestas можно отнести известные из древнего периода правила, запрещающие клирикам посещать таверны, театральные и другие развлечения, носить мирскую одежду, оружие, давать деньги в рост. В Западной традиции к данным правилам добавилось запрещение отращивать бороду и волосы, обязанность ношения тонзуры.

Отделение клирика от светских занятий логично увязано в Западной традиции с целибатом духовенства – брак воспрещен как институт, более всего привязывающий к мирскому. Повторим достаточно известный тезис о том, что Западная традиция более последовательно и жестко проводит принцип отделения клира от мирского в сфере брачно-семейных отношений, устанавливая целибат клира, начиная с уровня субдиакона и выше.

Целибат духовенства в Западной Церкви был установлен еще на Соборе в Эльвире (IV в.) достаточно категорично. В период jus novum каноническое право продолжало стоять на той же позиции в отношении брака клириков, что и раньше – оно