— Герр майор, вы хотите, что бы я пошел с ними в Нагасаки? Такой крюк заставит нас серьезно выбиться из графика, и будет стоить немалых денег, да и уголь…

— О нет, герр Шульц, я не хочу от вас так много, по пути в Европу вы пройдете мимо Формозы, вот там или еще где по пути, высадите ваших невольных пассажиров. Если считаете, что у вас от этого появились дополнительные издержки, то пусть судовладелец пришлет счет в наше Адмиралтейство, «под шпиц». Только не советую, это будет плохая реклама вашей конторе.

— Я вас понимаю, герр майор. И все-таки, с кем вы там разговаривали, и как? — Вот упрямый старик, цепкий как клещ. Нужно было отойти подальше. Глянул на него, как на труп, не спеша поправил ремень, снова посмотрел, ага, кажется до клиента дошло, вон ручки у него ходуном пошли…

— Герр Шульц, есть вещи, которые вам лучше не знать, во избежание плохого сна, а здоровье нам Господом дано одно — помните об этом, — я проклял все, но не выкидывать, же упрямого дурака его за борт.

— А, я понял, это ваш русский секрет, герр майор… — немецкий капитан покачал головой, — Гут, Гут! Значит, профессор Попов добился новых впечатляющих успехов в деле радиосвязи? — Мне осталось только промолчать, а немец уже сменил тему, — Господин майор, у вас прекрасные солдаты.

— Не жалуюсь, герр Шульц.

— Да, ничуть не хуже германских. Я знаю что говорю, мой старший сын не пошел по стопам отца, а стал офицером рейхсвера. Я раньше представлял себе русских солдат как-то по-иному.

— Газетчики, герр Шульц, всего лишь вруны — репортерчики. Русский солдат умен, смел, а на войне страшен врагу. Единственно кто может ему противостоять, так это немецкий солдат. Но в этом противостоянии обязательно победят англичане…

— Золотые слова, герр майор, их бы в уши нашему кайзеру Вилли и вашему царю Николаю. Не выпить ли нам по этому поводу по стаканчику, я угощаю.

Мы с герром Шульцем сначала продегустировали его шнапс в каюте, потом мой запас водки на палубе, короче оставил я старика в полном изумлении. Тем временем, с ошвартовавшейся к «Дойчланду» «Принцессы Солнца» перегоняли японских матросов с потопленных трампов и переходили те американцы, которые решили добираться до Японии через Формозу. А таких набралось больше половины. Ну и в рот им потные ноги старого зайца, вот ведь присказка прицепилась, короче — баба с возу — кобыле легче.

Выдержки из беседы морского инженера герра Фрица Шульца с представителем военно-морской разведки Германии.

Никак нет, герр корветтен-капитан, таких кораблей никогда не видел, а я больше десяти лет проработал на верфях в Гамбурге. И представляете, все четыре корабля под андреевским флагом шли совершенно без дыма, прямо как привидения, и вполне приличным ходом, узлов тринадцать. Нет, вы что, не парусные они. Два головных корабля были чисто военными, но какими-то странными — размеры как у крейсера, а орудийных башен всего по две. У первого обе на баке, а у второго одна на баке и одна на юте. А остальные? Еще один колоссальный купец, метров на сто пятьдесят длинной, никогда таких не видел. Водоизмещение двадцать тысяч тонн, не меньше. И тоже под андреевским флагом, но на трубе триколор доброфлотовский нарисован. Да вы что, герр корветтен-капитан, я же корабельный инженер, грузовоз от пассажирского лайнера всяко отличу. Все корабли, кроме этого здоровенного купца, были размалеваны цветными пятнами как индейцы на тропе войны. Да, на крейсерах торпедные аппараты видел. У первого андреевский флаг прямо на кормовой надстройке, так что не спустишь этот флаг никак, герр корветтен капитан. Корпус у крейсеров тоже особенный, нос без тарана и острый, как у полинезийских лодок или парусных клипперов. Со стороны так и кажется, что он волну не рвет, как наши корабли, а режет.

Русские спустили катер, загрузились, и помчался он к нашему пароходу. Вот именно, помчался, другого слова нет. Пена, брызги, скорость, узлов тридцать пять-сорок. Ну, наш капитан приказал сбросить им штормтрап и поднялись они на палубу. Пресвятая Дева! Парни, среднего роста, но мускулистые, как тигры, сами будто на пружинах, командир ими считай и не командовал, только головой мотнул, а все уже сделано, один на мостике возле рулевого, второй радиста из рубки манит: — ком, ком, камрад, — остальные по палубе рассыпались. Лица каменные, а глаза волчьи, вприщур смотрят. Не хотел бы я Германии таких врагов. При этом, все в черном, воинство адово, с ног до головы, только у тужурки ворот чуть расстегнут и тельняшка видна. Старший у них был офицер, майор, сразу с капитаном в его каюту зашел, а солдаты, значит, на палубе остались. Никак нет, господин корветтен-капитан, все было цивильно, никаких утеснений пассажиром. Потом пара русских спустилась в трюм, проверить груз, ну груз, чай в тюках, все законно. Только попросили до Формозы некомбатантов с потопленных японских купцов доставить и американцев с арестованного пакетбота. Хватило же ума у этих янки везти военную контрабанду на пассажирском корабле. Майор, значит, потом откозырял капитану: — Счастливого плавания! — говорит и, — Семь футов под килем! — все как у вас у моряков положено, когда по доброму расходитесь. Спустились они, значит, в свой катер и к себе обратно помчались. Вот еще что, герр корветтен-капитан, таких карабинов, как у этих солдат я больше нигде не видел. Короткие, с толстым стволом и длинным магазином, точно многозарядные, это я как инженер вам говорю. Да что вы, герр корветтен-капитан, не извольте сомневаться, никому о нашей беседе ни слова. Разве я не понимаю?

11 марта 1904 года. 14–05 по местному времени

Желтое море, 34 гр. СШ, 124 гр. ВД.

БПК «Адмирал Трибуц».

Несколько часов назад мы вошли в Желтое море. Теперь встреча с японскими боевыми кораблями стала более чем вероятна. Сначала капитан первого ранга Карпенко хотел ввести режим повышенной боеготовности, но передумал. Зачем, если самой быстроходной цели от момента обнаружения радаром, до открытия огня необходимо идти до нас не меньше часа. Смысла нет держать на боевых постах усиленные вахты, пока суд да дело можно не торопясь пообедать, не спеша занять свое боевое место, да еще придется ждать минут десять.

— Ну вот, накаркал. — подумал вахтенный офицер, услышав доклад старшины с радарного поста: — Одиночная цель. Дистанция — двести пятьдесят два. Угловой — двести восемьдесят пять. Курс цели — девяносто пять. Скорость — четырнадцать узлов.

Так, первым делом необходимо сообщить командиру.

— Сергей Сергеевич, рубка на связи, обнаружена одиночная цель, двадцать пять миль, четырнадцать узлов, идет нам почти наперерез.

— Значит так, капитан-лейтенант, курс — триста, полный ход, скорость — двадцать пять. Предполагаю, что обнаруженная цель, это японский бронепалубный крейсер дальнего блокадного дозора. Объяви боевую тревогу. Передай: на «Быстрый» Иванову, — «Следуйте за мной. Курс триста. Скорость двадцать пять. Обнаружена цель, предположительно противник. Боевая тревога!» — и на «Вилков», Ольшанскому, — «Обнаружена цель. „Трибуц“ и „Быстрый“ на перехвате. „Вилков“ за старшего». Буду у вас в рубке через десять минут.