Горло перехватило, буквы запрыгали и расплылись в невнятное пятно, черное на белом. Ничего я не прошу. Это меня… попросили.

«Не смей строить боссу глазки – вылетишь как пробка при первом же намеке», – зазвучал как наяву в ушах голос Оксаны. Я и не строила глазки. Я сделала кое-что похуже. Влюбилась.

Летала на крыльях, забыв обо всем на свете. Вообразила, что это навсегда, что для него я значу куда больше, чем просто горячее тело в постели.

Дура.

Сколько у него было таких вот юль, и сколько еще будет… Любовь? Ха. Он просто не стал отказываться от того, что само спелой грушей упало в руки. Радостно свалилось, согласное на все, что угодно. И где угодно. Даже в офисе, в кабинете…

Лицо полыхнуло, как от пощечины, я зажмурилась, едва не застонав от отчаяния. И тут же непрошено хлынули воспоминания. Потемневшие, пьяные от страсти глаза, хриплый жаркий шепот, горячие руки, упругие влажные губы, жадные поцелуи… Мужчина, с которым даже самые порочные вещи становились естественными, лишались налета пошлости и грязи. Нет, я не стану стыдиться того, что было. Но что дальше?

«Это будет не первое пари, которое ты проиграешь».

Я уже проиграла. И не пари, а гораздо больше.

Плевать мне и на спор, и на деньги. Он решил меня уволить. Сначала с работы. А потом и из своей жизни. Ему и делать ничего особенного не придется. Достаточно просто перестать за мной приезжать. А я… Я не буду ждать, когда это произойдет.

Нам было хорошо вдвоем. Слишком хорошо, чтобы продолжаться долго.

По щеке скатилась горячая капля, плюхнулась вниз и расплылась по бумаге, размазывая буквы. В груди болело так резко и остро, словно оттуда вырвали глупое сердце. Я медленно выдохнула, стараясь взять себя в руки. Смахнула слезы, яростно смяла испорченный лист, выбросила в урну. Решительно придвинула к себе новый и быстро застрочила.

Дальше все утонуло в невразумительном сером тумане, вязком и отупелом. Вернулась с обеда Алинка, где-то через час через приемную промчался зам босса и скрылся в кабинете, еще через какое-то время они оба торопливо прошагали в обратном направлении.

– Меня сегодня не будет, – притормозил босс. – Возможно, и завтра с утра тоже, – добавил он и исчез в коридоре.

Я машинально перебирала бумаги, когда звякнул мой телефон. Пришло сообщение: «Прости, срочное дело. Позвоню завтра. А.» Хрупкое неестественное спокойствие дало трещину, в глазах предательски защипало.

Не хочу… Ни звонков, ни сообщений, ни Алинкиных встревоженных взглядов из-за монитора, ни вопросов, которые точно последуют. Ни этой дурацкой работы, с которой меня уже все равно уволили. Не хочу и не могу! Ничего не могу, даже машину вести. Я вскочила со стула, отнесла заявление боссу на стол, торопливо сгребла свои вещи и вылетела из приемной, на ходу вызывая такси. Я бежала по коридору, ни на кого не глядя. В горле разрастался тугой горячий ком, грозя вот-вот прорваться и разнести все в клочья.

Не помню, как добралась до дома. Захлопнув за собой дверь, я прислонилась к ней, съехала вниз. И разревелась. Громко, некрасиво, захлебываясь воздухом и размазывая слезы по щекам. Плакала долго, но легче не становилось. Ни капельки. Вконец обессилев, я поднялась на ноги, добрела до спальни и упала лицом в подушку.

– Юлька?! – встревоженный голос буквально выдернул из сна.

Я подскочила на кровати и заморгала. Алинка? Что она тут делает? Как попала в мою квартиру? Ах, да… Я ж когда-то давала ей ключ.

– Что происходит? – спросила я и потрясла головой, пытаясь прийти в себя.

– Что происходит?! – рявкнула Алинка. Страх в ее голосе сменился злостью. – Это тебя надо спросить, что происходит!

Она что, с ума сошла? Остатки сна моментально слетели, и я вспомнила. Господи… Лучше бы мне память отшибло… Воздух кончился, нечем стало дышать. Внезапное увольнение, тоскливое ощущение точки невозврата, боль… Казалось, весь этот длинный кошмарный день обрушился на меня бетонной плитой и придавил своей тяжестью.

– Уходи… – прошептала я.

– Ну уж нет! – с яростью прошипела Алинка, в два шага пересекла комнату и вцепилась в мою руку. – Не уйду, пока ты мне все не расскажешь!

Она решительно сдернула меня с кровати и потащила за собой, словно взбесившийся бульдозер.

– Сначала сидит с таким лицом, будто всех родственников похоронила, потом сваливает из офиса, не дожидаясь конца рабочего дня, на звонки не отвечает. И когда я в панике лечу через весь город, что слышу? Уходи? – Алинка внезапно отпустила мою руку, развернулась и, тряся меня за плечи, заорала: – Ты хоть понимаешь, что до смерти меня напугала? Убить тебя мало!

И, противореча своим словам, обхватила меня руками и крепко прижала к себе.

Странно, но пружина внутри ослабла, стало легче дышать.

– У меня все нормально, – бесцветно сказала я.

– Вижу, как нормально, – проворчала Алинка и подтолкнула к ванной. – Иди, умывайся. И за стол! Поговорить надо.

Я вяло побрызгала на лицо. За стенкой зашумела вода, щелкнул чайник. Ясно. Окопалась. Не отстанет, пока все не вытрясет. И выгонять бесполезно. Закрутив кран, я вытерлась и побрела в кухню.

– Обойдешься чаем, – она сунула мне в руки чашку. – Все равно больше ничего нет. В холодильнике одни яйца!

Яйца… Запах омлета, солнечное утро, и босс возле плиты… Сердце свирепо сжалось. Я невольно покосилась на фартук и чуть не заплакала.

– Ну? Что случилось? – нетерпеливо спросила Алинка, пристраиваясь напротив. – Вы поругались?

– Нет. Не поругались. Он меня уволил, – ровно выговорила я. – Но тебе ведь об этом известно, правда? Ты знала, что так и будет, когда соглашалась остаться…

– Догадывалась, – равнодушно пожала плечами дорогая подруга. – Троим в приемной делать нечего. Кого-то должны были убрать. И явно не меня. И не Оксану.

Ага. Дурочку Юлю, которая всяких предательниц считает лучшими подругами. Апатия таяла, превращаясь в обиду и… злость? Я со стуком поставила чашку на стол. Алинка вздрогнула и недоуменно уставилась на лужицу чая, что растекалась по столешнице.

– Постой… – пробормотала она. – Только не говори, что вся эта драма из-за увольнения…

– Из-за него! – процедила я.

– Но тебе же не нравилась работа… Ты мечтала дотянуть до конца проспоренного месяца и сбежать оттуда без оглядки! Дни считала.

Ну да, было дело. Считала. Но это до того, как рыжая Ангелина перестала быть невестой. И вообще. О том, что считала дни, я Алинке не говорила.

– С чего ты это взяла вообще?!

– Александр Анатольевич сказал. Когда предлагал вернуться насовсем. Я не хотела соглашаться, но он настаивал.

Вот значит как! Он все подстроил. И Алинку еще в это втянул. Избавился от меня заблаговременно. Ну конечно, трудно бросить девушку, которая после разрыва все равно будет шастать по приемной, туда-сюда…