– Ваши ребята – отживший материал, Пит. Признайте это. Аутисты, постарше их, считались отбросами – девять из десяти. Только не надо мне рассказывать об этой… как ее, которая создала бойни, или что там она сделала…

– Грандин[4], – пробормотал Алдрин, но Крэншоу пропустил его замечание мимо ушей.

– Она одна на миллион, и я глубоко уважаю тех, кто, можно сказать, за волосы вытащил себя из болота! Но она исключение! Большинство этих бедолаг безнадежны. Допустим, это не их вина. И все же они бесполезны для общества, сколько денег на них ни потрать. Ваши были бы не лучше, отвечай за них только эти идиоты психологи. Их счастье, что неврологи и бихевиористы взялись за дело. Но они – не нормальны, как ни крути!

Алдрин не возражал. Крэншоу сел на любимого конька, теперь не остановишь. Крэншоу, приняв молчание за знак согласия, продолжил:

– Потом ученые нашли дефект и начали исправлять его в младенчестве… Но ваши сотрудники – отживший материал, Пит. Повисли между прошлым и будущим. Застряли. Несправедливо, конечно…

«Как и многое в жизни, – подумал Алдрин. – Крэншоу вообще не имеет понятия, что такое справедливость».

– Вот вы говорите: они обладают уникальным талантом и своей работой заслуживают всех благ, которыми мы их осыпаем. Пять лет назад это, возможно, было правдой, Пит, и даже два года назад, но теперь компьютеры догнали людей – чего и следовало ожидать! – Крэншоу протянул Алдрину лист бумаги. – Полагаю, вы не следите за новостями в мире искусственного интеллекта?

Алдрин, не глядя, взял листок.

– Компьютер не справится с их работой, – сказал он.

– Когда-то он не мог два и два сложить, – возразил Крэншоу. – А сейчас вы ведь не будете нанимать людей, чтобы они считали в столбик на бумажке, правда?

Многие небольшие компании нанимают только тех кассиров, которые умеют складывать два и два на бумаге – вдруг отключат электричество. Но говорить это бесполезно.

– Вы считаете, компьютеры могут их заменить? – спросил он.

– Запросто! – откликнулся Крэншоу. – Ну… возможно, не совсем запросто. Понадобятся самые современные компьютеры и мощное программное обеспечение… но им нужно лишь электричество. А не все эти глупости, которые мы покупаем для вашего отдела…

За электричество придется платить регулярно, а вещи, облегчающие работу его сотрудников, давно оплачены. Но и это Крэншоу не станет слушать.

– А если они все пройдут лечение и оно сработает, вы все равно захотите заменить их компьютерами?

– Я хочу процветания компании, Пит! Если они могут работать не хуже новых компьютеров, а стоить меньше, я никого не стану выгонять на улицу. Однако нам необходимо – мы просто обязаны! – сократить расходы. В условиях современного рынка единственный способ получить инвестиционную прибыль – доказать эффективность. Боюсь, наши акционеры посчитают собственную лабораторию и отдельные кабинеты непозволительной роскошью.

Спортзал и отдельную столовую для руководящих кадров некоторые акционеры также считают неразумной тратой денег, однако никто не собирается лишать привилегий начальство. Начальство, как всем не раз объясняли, нуждается в этих привилегиях, чтобы выполнять работу на высшем уровне. Они свои привилегии заслужили, а привилегии повысили их производительность. Так им объясняли, но Алдрин не верил. Об этом он тоже промолчал.

– Итак, если я правильно понял, Джин… – обращаться к Крэншоу по имени было страшно, но Алдрин был настроен отчаянно. – Или они соглашаются на лечение и, возможно, вы разрешите им остаться, или вы их выживаете. Законным путем или нет.

– Закон больше не обязывает компанию разоряться, – сказал Крэншоу. – Эта идея слишком уж далеко зашла в начале века. Мы потеряем налоговые каникулы, но это крохотная часть бюджета – пустяк. Ну если они согласятся расстаться с так называемыми «вспомогательными мерами» и работать, как обычные сотрудники, я не буду настаивать на лечении, хоть ума не приложу, зачем им упускать шанс.

– Что требуется от меня? – спросил Алдрин.

Крэншоу улыбнулся.

– Рад видеть, что вы включаетесь в процесс, Пит! Объясните им возможные варианты. Так или иначе пора перестать быть обузой: пусть откажутся от излишеств сейчас (или пройдут лечение и откажутся, если нуждаются в них из-за аутизма), или же… – Он провел ребром ладони по горлу. – Хватит шантажировать компанию! Нет такого закона, который мы не могли бы обойти или поменять. – Крэншоу отклонился на спинку, сцепив ладони на затылке. – Сила на нашей стороне!

Алдрину стало дурно. Всю взрослую жизнь он знал, что так устроен мир, но еще никогда не слышал, чтобы об этом говорили в открытую. Он умудрялся этого не замечать.

– Я постараюсь им объяснить, – пробормотал он. Язык его не слушался.

– Хватит уже «стараться», Пит, надо «делать»! – отрезал Крэншоу. – Вы не дурак и не лентяй – я же вижу. Вам нужно быть более… пробивным.

Кивнув, Алдрин выскользнул из кабинета Крэншоу. Пошел в ванную и долго мыл руки… Будто не мог отмыться. Подумал было уволиться, подать заявление об уходе. У Мии хорошая работа, детей они пока решили не заводить. При необходимости можно было бы пожить на ее зарплату какое-то время.

Но кто тогда позаботится о них? Точно не Крэншоу. Алдрин покачал головой, глядя на свое отражение. Он себя обманывает, когда думает, что может им помочь. Надо, конечно, попытаться, но кто, кроме него, оплатит лечение брату? Что, если он потеряет работу?

Стал перебирать знакомых: Бетти из отдела кадров, Ширли из бухгалтерии. Никого из юристов он не знал – не приходилось сталкиваться. Законами, касающимися сотрудников с особыми нуждами, занимались кадровики, они же связывались с юристами.

Мистер Алдрин пригласил весь отдел на ужин. Мы в нашей пиццерии, и поскольку за один стол мы не влезли, нам сдвинули два стола в другом конце зала.

Неловко оттого, что мистер Алдрин сидит с нами за столом, но что тут поделаешь. Он много улыбается и говорит. Теперь он считает, что лечение – прекрасная возможность. Он ни к чему не принуждает, но думает, что оно пойдет нам на пользу. Я стараюсь не слушать, а сосредоточиться на вкусе пиццы, но это трудно.

Постепенно он начинает говорить медленней. После второго бокала пива голос его становится мягче, будто уголок жареного хлеба, который окунули в горячий шоколад. Теперь он больше похож на мистера Алдрина, к которому я привык, более осторожного в выражениях.

– Не понимаю, почему они так торопятся, – продолжает он. – Траты на зал и остальное минимальны, правда. Эти помещения никому не нужны. Это капля в море по сравнению с прибылью, которую приносит отдел. К тому же в мире недостаточно аутистов