— Да ну, автор преувеличивает небось.

— Да нет, мне кажется, очень даже правдоподобно… У нас же «понятия», а у них законы и правила. И они не стыкуются… Тебе не интересно?

— Ну нет, почему? Давай, рассказывай свой детектив политический, раз уж начал…

— Да это на самом деле триллер! Вот как было дело: жила-была во Франции русская эмигрантка Наталья Сергеева. Любила без памяти свою собаку — эрдельтерьера по кличке Фриссон. Он, видно, заменял ей все человеческие привязанности, жизнь была одинокая… Но испытывала она и другие сильные чувства — например, не любила нацистов, хотя и вынуждена была притворяться, что с ними сотрудничает. И вот в 1943 году появилась Сергеева в Мадриде, пришла тайком в британское посольство и говорит: так и так, завербовала меня немецкая военная разведка абвер и готовит к заброске в Британию. Но я, говорит, вовсе не желаю на них работать, а напротив, готова сделать все, что в моих силах, чтобы помочь освободить мою любимую Францию, мою вторую родину, от оккупантов. Только одна просьба, она же условие: не разлучайте меня с Фриссоном, поскольку жить без него мне не в радость. Ну, сгоряча английские разведчики пообещали придумать что-нибудь. Но они сильно ошиблись: даже во время войны продолжал действовать строгий полугодовой карантин для домашних животных. И отменить его, сделать исключение не было под силу даже премьер-министру.

— Не может быть! — оживилась Настя. — Что же это за премьер-министр такой, что ничтожной проблемы решить не мог! Что ему, трудно было трубку телефонную поднять и позвонить куда надо?

— Ох, в том-то и дело, что здесь это так не работает.

— Да ладно тебе… не работает… везде работает, а здесь, видите ли, нет…

— Ну как же мне тебя убедить… Ну выслушай до конца, а потом делай выводы. Все это происходило в то самое время, когда готовилась высадка союзных войск на севере Франции, а британские спецслужбы изо всех сил старались запутать немцев, заставить их поверить, что высадка произойдет совсем в другом месте. И немцы уже почти поверили, но напоследок решили учинить еще одну проверку — с помощью Натальи Сергеевой. А та готова была помочь британцам. Подтвердить выдумку. И вдруг приходит ужасная новость. Фриссона не удалось извлечь из карантина раньше времени, пес там чем-то заразился и умер. Наталья была в ярости.

— Ну еще бы! Ее ведь кинули…

— Да нет, никто специально ее не обманывал… знаешь, горячка войны… Но да, Сергеева действительно считала, что с ней поступили нечестно. Она отказывалась верить, что британские власти не готовы были закрыть глаза на маленькое преступление. Она, как и ты, не понимала, что собой представляет английское отношение к закону, что из него не может быть исключений ни для кого и ни для чего. Это не поддавалось пониманию — ни русским, ни французским умом.

— И я тоже такую глупость понять не могу. Так можно войну проиграть — из-за собачки какой-то.

— Да, но с другой стороны, закон должен свято соблюдаться, иначе это не закон…

— Да ла-адно тебе! — Настя зевнула и после паузы осведомилась: — И что же сделала Наталья? Отомстить решила?

— Именно! Ведь в Берлине ее научили тайному коду — чтобы она могла дать знать немцам, если ее захватили и заставляют передать дезу. Достаточно было вставить тире в условленном месте радиограммы, и все, Фриссон будет отомщен. Нацисты поймут, что их обманывают. Это могло иметь совершенно роковые последствия для союзников. К великому счастью, британские разведчики догадались, что с ней просходит — Наталья не сумела скрыть от них своего настроения. С ней сурово побеседовали, и она во всем призналась.

— Ее расстреляли, конечно? — спросила Настя.

— Это в России ее бы расстреляли. Ну и в Германии. Может, и во Франции тоже, не знаю. Но не в Британии. Нет закона такого, чтобы казнить за намерение и за обиду. Но от работы ее отстранили, дали небольшую пенсию. Ну и держали под надзором. А от ее имени информацию в Берлин вполне успешно передавал офицер контрразведки.

Анастасия расхохоталась.

— Нет, все-таки это глупость, и больше ничего. Подумаешь, закон, не закон… А ты вроде с восхищением рассказываешь? Неужели тебе такое нравится?

— Ну нравится, не нравится… Какое это имеет значение? Важно понимать, что они другие, чем мы.

— Ну а в быту — на уровне жизни — тоже? В чем это проявляется?

— Коньяк за едой рюмками не хлещут. Тосты длинные не говорят за столом. За домашним ужином вино пьют без всяких тостов. А пиво в пабе, наоборот, часто не закусывают. И хотя пьют медленно, но все же тоже под конец вечера много пьяных, но опьянение чаще благодушное, не такое агрессивное, как у нас. Хотя в последнее время среди всяких деклассированных… тоже драки случаются…

— Еще что?

— Еще? Хм… А вот, я тут прочитал целое исследование про суеверия английские. Если тебе интересно, могу рассказать, что запомнил…

— Валяй…

— Имей в виду, современные англичане гораздо менее суеверны, чем мы. Просто никакого сравнения. Но исторически было много общего. И это очень любопытно: откуда эти суеверия возникали, из какого общего корня? Но особенно интересны именно отличия, вариации… Не знаю, отражаются ли в них глубинные свойства национального характера… Хотя чем черт не шутит… И у англичан, как и у русских, кстати, он именно шутит, скорее даже злобно издевается, и помещается обычно у человека за левым плечом. Почему туда и рекомендуют во многих случаях плевать. При встрече с определенными видами кошек, например. Но вот тебе первое отличие: в Англии черная кошка приносит удачу. Неудачей же грозит встреча с кошкой, родившейся в мае. Кроме того, в Средние века, по крайней мере, англичане не только плевались, но иногда даже бросали туда же, за левое плечо, всякие предметы. Цель была: отвлечь нечистого, вывести его хотя бы на время из себя. Например, неплохо помогала брошенная в него рогатая улитка, желательно черная. Считалось, что щепотка соли тоже может иметь желаемый эффект. Если, кстати, соль случайно рассыпалась на столе, в России, как известно, это — к ссоре. Но в Англии еще того хуже — к предательству и обману. Если, конечно, не удастся на время ослепить сатану, прячущегося у вас за левым плечом и норовящего пакость учинить между родными людьми или друзьями.

— Ну а какие есть гипотезы, откуда это общее поверие, что просыпанная соль не добру? Не может же быть, что это просто совпадение?

— Нет, конечно. Источник, видимо, один. Во время Тайной Вечери Иуда задел солонку локтем, и соль высыпалась на стол… Кстати, знаешь, как по-английски «Тайная Вечеря»?

— Какой-нибудь «сикрет ивнинг»? Или «сикрет парти»?

— Нет, ничего подобного. Очень прозаично: «Зи ласт сапа», «Последний ужин».

— Фу, как скучно…

— Да, я когда об этом узнал, очень разочаровался… У нас куда красивее… А тут такая проза жизни… Еще бы «приемом пищи» назвали…

— Ладно… что там еще?

— В России, кажется, так же, как и в Англии, нельзя дарить ножи — они якобы разрезают вашу дружбу. Надо обязательно взять за нож хотя бы один пенс. Но зато хранить под подушкой нож, особенно с черной ручкой, очень даже здорово, защищает от кошмаров. А ножи, лежащие скрещенными на столе, — к беде. Не к добру пройти между стеной и прислоненной к ней лестницей. Во-первых, потому что на голову вам может что-то упасть. А во-вторых, вы совершаете святотатство, поскольку образованный таким образом треугольник символизирует Святую Троицу. Если с вами такое все же случилось, то единственное спасение — вернуться назад, пересечь символический треугольник в обратном направлении. При этом хорошо бы еще прошептать молитву. Но хочу еще раз подчеркнуть: это все для среднего англичанина — архаика, Средневековье. Но они изрядно веселятся, этакое рассказывая.