— Если бы ты нашел Савоева, то сидел бы сейчас в Ростове, а то и в Москве, и оттуда отдавал приказы Самсонову.

Абрамкин тогда виду не подал, наоборот, строго осадил Зубова:

— Я не собираюсь искать Савоева специально. Это не входит в мои обязанности. А с Семеном Иосифовичем у нас простые дружеские отношения, мне приятно работать под его руководством.

— Ну-ну, — понял оперативник Зубов. — Успокойтесь, подполковник.

Абрамкин стоял рядом с ним возле входа в здание УФСБ в парадном мундире, благоухающий дорогим одеколоном и в начищенной до зеркального блеска обуви. Этой безукоризненной внешности он посвятил два утренних часа. Как заместитель Самсонова по связям с общественностью, сегодня он должен был встретиться со съемочной группой программы «Петровка, 38» и перед камерой сказать на всю страну, что преступность, достигнув границ Таганрога, сразу же загибается. Уголовной гидре здесь отрывают голову. Но перед самой съемкой Абрамкин получил приказ Самсонова прибыть на Греческую улицу, 9, там серьезное ЧП, нужен опытный оперативник, а кроме Абрамкина, никого под рукой нет.

— Выручайте, Сидор Аврамович, там большой шухер, если нужно, сформируйте оперативную группу и возглавьте ее, — попросил Абрамкина Самсонов, сурово глядя ему в глаза.

— Есть! — радостно принял задание подполковник, вышел во двор управления и приказал патрульному мотоциклисту доставить его к месту чрезвычайного происшествия.

Прохожие оглядывались вслед этому мотоциклу. Блистательный подполковник Абрамкин сидел позади сержанта, волосы его трепетали на ветру, в одной руке он держал фуражку, а в другой портфель, и это, черт побери, было красиво…

ЧП называлось Марией Васильевной Быковой, пенсионеркой шестидесяти девять лет, которая, увидев столь ослепительного милиционера, прибывшего по ее звонку в дежурную часть с просьбой прислать «кого-нибудь, а то тут диверсия», схватила его за рукав и не отпускала до той поры, пока ее полупьяный племянник не сфотографировал их вместе.

— Я соседей буду пугать этой фотографией, — объяснила она растерявшемуся подполковнику и лишь после этого показала крышку от канализационного люка, прислоненную к стене подъезда: — Это цветной металл, здесь нужно устроить засаду и задержать расхитителя, гада такого, Ваську Ритычного из пятьдесят второй квартиры, он все время лампочки, алкаш-зараза, в подъезде выкручивает.

— Ну да, — только и смог произнести подполковник Абрамкин, разворачиваясь и покидая двор. Тут-то на улице его и увидел вышедший покурить из здания УФСБ на свежий воздух оперативник Зубов…

…Подполковник Абрамкин ехал на электричке в Ростов. Все работало в его пользу. Это был шанс, и он собирался его использовать. Как всегда, удача наткнулась на него неожиданно…

Чисто случайно его окликнул на улице бывший кинолог, когда-то подрабатывавший в должности консультанта в собачьем питомнике Сочинского УВД, Эрнест Туполев.

— Ты ли это, Сидор Аврамович? — притормозил он свой «мерседес» у обочины рядом с медленно и солидно вышагивающим по тротуару подполковником. — Вот так встреча!

«Эх! — огорчился Абрамкин, сразу же узнав Туполева. — Уже на «мерсе», и по лицу видно, что живет хорошо, а ведь недавно сам как овчарка был, с утра до вечера на тарелку супа зарабатывал».

— Здорово, Эрнест, — величественно взглянул на земляка Абрамкин, останавливаясь перед «мерседесом». — Что за дела у тебя в Таганроге?

Туполев, знавший Абрамкина еще капитаном в Сочи, сразу смекнул, что ставший подполковником в Таганроге бывший коллега явно большая шишка. Сочинцы, как и москвичи, считают, что если кто-то и покидает их город ради других городов, то лишь для того, чтобы стать «большой шишкой».

— Дела, — вышел Туполев из салона, чтобы поздороваться с подполковником. — Я сейчас турбизнесом занимаюсь и слегка собачками дворянских кровей подторговываю.

— Хвалю. — Абрамкин похлопал ладонью по крыше «мерседеса». — Я всегда говорил, что туристы и собаки — друзья человека.

Через некоторое время, как водится среди земляков, встретившихся на чужбине, они стали пить. Сначала на балконе кафе гостиницы «Темеринда». И тут Эрнест Туполев поведал подполковнику о случае на шоссе, когда к нему на ходу подсел молодой человек, добирающийся в Нахапетово.

— Хороший парень Славка Савоев, — похвалил попутчика уже ставший нетрезвым Эрнест Туполев. — Жизнь мне спас, когда я хотел на всей скорости выпрыгнуть из машины под колеса «КамАЗа».

«Ага!» — сразу же представил подполковник Абрамкин ростовско-московский кабинет, из которого он названивает Самсонову в Таганрог, не заметив мистическую сторону встречи Туполева с Савоевым.

— А где это Нахапетово? — вкрадчиво-равнодушным голосом поинтересовался он у земляка.

— А хрен его знает, — отмахнулся от него Эрнест Туполев. — Где-то на Азовском море. А ты кто такой? — вдруг заинтересовался он личностью подполковника Абрамкина и, взяв со стола тарелку с нарезанной колбасой, надел ее на голову Абрамкина.

…И вот подполковник, никого не поставив в известность, на свой страх и риск, ехал в Ростов, чтобы уже оттуда предпринять бросок на логово Славы Савоева в Нахапетове. Он был одет в удобный камуфляжный комбинезон, в рюкзаке лежали консервы, хлеб, средство от комаров, полевая аптечка военного разведчика, восемь гранат РГД-5, которые он взял из вещдоков в управлении, фотографии семьи и Аллы Юрьевны Вострецовой, газовый спецназовский баллончик и большой десантный штурмовой нож «Катран». Абрамкин шел ва-банк, и это было хотя и придурковатое, но все-таки настоящее мужество.

1

Саша Стариков уже несколько раз проходил мимо красивого старинного особняка, расположившегося между Старым и Новым Арбатом, и мысленно чертыхался. Было в особняке, как и в деятельности вокруг него, нечто такое, что мешало ему жить. Саша нутром, инстинктом оперативника чувствовал, что в этом так называемом престижно-респектабельном месте живет и действует изощренно-мошенническая уголовщина, обслуживаемая армией высококлассных адвокатов. Саша тяжело вздохнул. УК России на девяносто девять процентов вступает в противоречие с русским характером, несмотря на то что большинство считает его чрезмерно гуманным. «В принципе все понятно, — подумал Саша, глядя, как к особняку подъехал побитый «жигуленок» ржаво-лишайного вида. — Брать от жизни можно, только забирая у других людей». Из «жигуленка» вышел молодой мужчина и позвонил в двери особняка. Саша подошел почти вплотную к мужчине. «Козел, — удовлетворенно нашел он подтверждение своим подозрениям. — Оделся как гастарбайтер, строитель из Молдовы, придурок, а на руке часы за двадцать тысяч баксов».

2

— Мальчики, — произнесла полковник ФСБ, ведущая курс «Альфонсы» в закрытой высшей школе СВР, Степанида Исаковна Грунина. — Надеюсь, — она строгим преподавательским взглядом обвела аудиторию, состоящую из той категории мужчин, ради которых женщины готовы подсыпать яд в пищу своему мужу, застрелить любовника и застрелиться сами, — что жен у вас не будет. Помните, — полковник Грунина взяла со стола дистанционный пульт и озарила экран образом женщины с тяжелым, почти квадратным подбородком и грушевидным носом, — что чаще всего вам придется работать с красавицами такого типа, которые при встрече с вами через пять минут должны верить в то, что они превосходят и Синди Кроуфорд, и Клаудиу Шиффер, и даже королеву ночи Наоми Кэмпбелл. Повторяю, — полковник Грунина сделала паузу, — верить, а не самообманываться. Дамы такого типа очень реально мыслят. Шаблин! — повысила голос полковник. — Прекратите корчить рожи, изображающие отвращение. Если бы это было не начало первого года обучения, а конец, то вы бы вылетели не только с курса, но и вообще выше быка-производителя в селе Втулове в своей дальнейшей жизни не поднялись бы. Вы все дали подписку и добровольно присягнули, назад пути нет, вы не на коммерческом курсе МГИМО, где я иногда читаю лекции, а в секретной школе разведки. Поэтому при слове «женщина» вы должны быть в полной боевой готовности во всех аспектах, даже если эта женщина страшнее самого черта. Вы должны чувствовать романтическую влюбленность и тягу к сексуальному контакту даже при виде покрытой коростой бомжихи, вылезающей из канализационного люка. Вас учат тайным знаниям о женственной сути сущего, а не тому, как манипулировать просто с женщиной. Эта чепуха для МГИМО, поэтому, — лицо Груниной озарилось улыбкой, — не надо корчить рожи, Шаблин. — Степанида Исаковна Грунина вновь указала на экран с изображением дамы. — Это супруга Масалика Турбенрогмана, астрофизика из Швейцарии, его предположение об активном существовании разума на Юпитере имеет какой-то странный подтекст опасности для мироустройства. Недавно его стали плотно опекать из ЦРУ. Жену он боготворит, она у него и научный секретарь, и лаборант, и архивариус, и горничная. Вацлавский! — вновь прервалась полковник Грунина. — Не изображайте на лице недоумение. Ученые — люди среднего рода, мужчина и женщина в одном флаконе, вместо детей они рожают гениальные идеи. Если же случается, что они обзаводятся женами и настоящими детьми, у них или рождаются дебилы, а идеи полноценные, или наоборот. В этом случае, — Грунина кивнула на экран, — идеи гениальные, детей нет, все отразилось на жене. Теперь представьте, что она может сделать для человека, который освободит в ней женщину и научит получать удовольствие от холодного мартини в жаркий полдень? Так что, дети мои, специализация «альфонс» в разведке — это высший пилотаж, и через пять лет, когда я провожу вас в большую жизнь, вы станете грозным оружием в арсенале российской государственности…