– И каковы инструкции, Танал?

– Задача – остановить движение насекомого. Оно, судя по всему, так и будет ходить по кругу, пока не умрет от голода; и это – ограничение по времени. Примерно четыре месяца. Пока существо крутится на месте, оно не будет есть. Что касается воды, маленькой кучки влажного мха достаточно. Как видите, плитки на внутренней поверхности можно передвигать, и предположительно, как только будет найден правильный порядок, насекомое остановится. И вы решите головоломку. Ограничения таковы: нельзя помещать никакие предметы внутрь ящика, а также нельзя дотрагиваться до насекомого.

Карос Инвиктад хмыкнул:

– Ясно. И каков рекорд?

– Никакого. Очевидно, вы первый и единственный игрок.

– Вот как? Любопытно. Танал, три узника умерли вчера ночью в камерах – какая-то инфекция. Пусть трупы сожгут на пустыре к западу от города. А остальных вымыть обеззараживающим раствором.

– Слушаюсь, куратор.

Развалины занимали огромное пространство. Большинство историков первого колониального периода не обращали внимания на доклады королевского инженера Кедена Квана, служившего с самого основания в течение шести десятков лет. Самое тщательное исследование было проведено во время составления плана строительства города. Три сохранившиеся башни яггов за старым дворцом были частью гораздо более обширного комплекса, что, конечно, противоречило текущим знаниям о цивилизации яггов. Разумно предположить, что комплекс на берегу реки Летер представляет собой место предраспада культуры яггов и их внезапного рассеивания. Допустимо иное объяснение: три главные башни, четыре подземных хранилища и то, что Кван называл линейным рвом, принадлежали одной необычно дружной семье.

В любом случае я говорю вот о чем: под комплексом яггов – а правильнее сказать, яггутов – были другие развалины. Разумеется, речь не идет о наиболее очевидном, существующем и поныне строении Азатов – эта лекция подождет до лучших времен. Дело в том, что по всей территории сегодняшнего Летераса можно отыскать древние стены, рыночные площади, колодцы, сточные канавы и, несомненно, своего рода кладбища – обратите внимание, – созданные не человеком. Не яггутами и даже не тартеналами.

Хорошо, каковы же особенности этого неизвестного комплекса? Он был самодостаточен, обнесен стеной, полностью укрыт многослойной кровлей – вместе с площадями, переулками и улицами. Он был совершенно неуязвимой крепостью. Под хитро замощенными полами и улицами скрывался второй, еще более защищенный город, коридоры и туннели которого можно обнаружить среди нашей сточной системы.

Коротко говоря, Летерас, колония Первой империи, был основан на развалинах старого города, который, похоже, строился без учета наличия башен яггутов и Азатов – то есть он появился раньше.

Даже первый инженер, Кеден Кван, не мог или не хотел назвать древних строителей. Не найдено практически никаких черепков, скульптур, следов обработки металлических изделий. И еще одна интересная подробность. Похоже, в последний период жители неистово перестраивали город. Анализ, проведенный Кваном, заставил его прийти к выводу, что произошли катастрофические изменения климата, поскольку все усилия были направлены на улучшение теплоизоляции. По-видимому, эти попытки не достигли успеха…

Ее внутренний монолог резко оборвался, когда послышались тихие шаги. Превозмогая боль, Джанат Анар подняла голову, как раз когда тяжелая дверь камеры со скрипом открылась и впустила свет лампы – слабый и мутный, тем не менее ослепляющий.

Появился Танал Йатванар – она понимала, что больше тут быть некому.

– Надеюсь, ты еще не свихнулась.

Она улыбнулась потрескавшимися, воспаленными губами, потом хрипло сказала:

– Лекции. Я уже на середине семестра. Ранняя история. Свихнулась? Ну, разумеется.

Он подошел ближе.

– Я покинул тебя так надолго… Ты страдала. Как я невнимателен…

– Невнимателен, что оставил меня в живых, ничтожный человечишка.

– Что ж, заслужил… Давай, нужно попить.

– А если я откажусь?

– Тогда неизбежно умрешь, а значит, проиграешь. Мне.

– Ждешь от меня упорного сопротивления? Понятно. В конце концов, садисту нужна живая жертва. Насколько у той хватит сил.

– Обезвоживание – самая неприятная причина смерти, Джанат Анар.

Он поднес мех с водой к ее рту. Она начала пить.

– Не так быстро, – сказал Танал, отступив на шаг. – Вы так себе навредите. И как я понимаю, не в первый раз.

– Когда видишь личинок, выползающих из собственных отходов, Йатванар… В следующий раз, – добавила она, – забери проклятую свечу с собой.

– Но тогда вы ничего не будете видеть…

– А какая разница?

Он снова шагнул вперед и дал ей еще немного воды.

Потом начал обмывать ее. И заметил, что Джанат тянула оковы, пытаясь протащить кисти рук через наручники.

– Похоже, вам отказывает здравый смысл, – сказал Танал, покрывая раны мазью. – Руки невозможно вытащить, Джанат…

– Паника не разбирает, что возможно, что нет. Однажды ты это поймешь. Один жрец во втором веке создал культ, основанный на том, что каждая твоя жертва ожидает по ту сторону смерти. Умершие от малейшей раны и от самых мучительных – жертвы ждут в смерти… ждут. Тебя. Смертные ведут духовную бухгалтерию своей жизни, подсчитывая кредит и дебет. Скажи, Патриотист, каков сейчас твой долг? Какова пропасть между добрыми делами и бесконечными злобными?

– Дурацкий, безумный культ, – пробормотал Танал, уходя от ответа. – И неудивительно, что он рухнул.

– В этой империи – да, совсем не удивительно. На жреца напали на улице и порвали беднягу на куски. Тем не менее, говорят, остались последователи среди завоеванных народов – тартеналов, фентов и нереков, жертв, так сказать, летерийской жестокости, – и, прежде чем они почти исчезли из города, ходили слухи, что культ возродился.

Танал Йатванар хмыкнул:

– Проигравшим всегда нужны костыли, оправдание – они возводят невзгоды в добродетель. Карос Инвиктад описал эту слабость в одном из своих трактатов…

Хохот Джанат перешел в хриплый кашель. Отдышавшись, она плюнула и сказала:

– Карос Инвиктад. Знаешь, почему он так презирает академиков? Его самого не приняли… «Трактаты», да? Странник спаси, как грустно. Карос Инвиктад сроду не мог придумать достойного аргумента, тем более трактата.

– Ты не права, женщина, – ответил Танал. – Он даже объяснил, почему был таким слабым молодым ученым – да, он не опровергает твоей оценки. Его тогда отвлекали эмоции. Не в состоянии занять убедительную позицию, он постоянно пребывал в гневе – но на себя, на собственные неудачи. А с годами он научился отбрасывать эмоции; только тогда его видение стало ясным.

– Ага, значит, ему требовалось получить рану. И какую именно? Думаю, какое-то предательство. Женщина? Протеже, покровитель? Неважно. Теперь Карос Инвиктад мне понятен. – Она снова рассмеялась, на сей раз не закашлявшись, и добавила: – Великолепная ирония. Карос Инвиктад стал жертвой.