У Ники уже сложилось мнение, чего нужно было Сергею, но озвучивать она его не стала, лишь попыталась Аню успокоить.

–Ладно, ты панику не разводи раньше времени, ничего же катастрофического не произошло.

Аркадьева сделала большой глоток обжигающего эспрессо, надеясь, что, быть может, ударная доза кофеина приведёт её в чувство.

–Боюсь представить, как Матвей Сергеевич на это отреагирует, а Мелёхин… ну ты его не знаешь, он ведь может… – она запнулась, выдохнула и снова помотала головой.– Я его теперь тоже не знаю. Наверное, вообще никогда не знала, и мне только казалось, что знаю.

Аня вконец запуталась в собственных рассуждениях и обречённо замолчала.

Именно в этот момент в дверь постучали, а потом в приёмную заглянул не кто иной, как сам Мелёхин.

Аня в упор посмотрела на Сергея, потом отвела взгляд, а Ника поднялась с дивана, отряхнула невидимые соринки с юбки и со словами «ну, мне бежать пора» упорхнула из приёмной.

Повисла тишина. Никто не заговаривал первым.

Сергей глядел на Аню, она сидела и слушала, как громко отмеряет секунды стрелка на больших круглых часах, потому что именно на них она и смотрела. Молчание затянулось до той поры, пока чашка в руках Аркадьевой не начала плясать на блюдце с громким дзыньканьем.

Мелёхин улыбнулся столь явному проявлению нервозности, а Аня нахмурилась, решительно встала и вернула недопитый кофе на стеллаж с чайным набором.

–Ну как, вас, Сергей, уже можно поздравить с новой должностью? Вы только уточните, с какой именно?– зыркнула она в его сторону.– А то мне несколько вариантов накидали.

Мелёхин довольно усмехнулся, ведь он даже не думал, что эта малышка прямо в лоб предъявит ему своё недовольство.

–Анют, ну что это ты со мной на вы вдруг?

–А у меня выбор есть? Как ни крути, ты теперь у нас в больших начальниках будешь, а я тут так… пыль офисная.

Она совершенно не собиралась этого говорить, как-то само собой вылетело, но заметила, как вмиг погрустнел Серёга, даже привычная спесь куда-то испарилась. Его, видимо, задели её слова, и то, что было для него очередным развлечением или приключением, для Ани было жизнью.

У неё, к сожалению, не было друзей, способных оказать протекцию при продвижении по служебной лестнице или по секундному импульсу взять на хорошую позицию в какой-нибудь «облэнергомашрегионтранс» или в похожую организацию с этими длинными и солидными названиями, коих в любом миллионике или около миллионике пруд пруди. Спасибо Варе, что хоть сюда пристроила, а то ведь Аня понимала, как сложно найти толковое место, имея маленького ребёнка. А Мелёхин всё в игры игрался.

–Серёж, я так больше не могу!– совершенно искренне воскликнула она, обхватила себя руками и зашагала туда-сюда по приёмной: от окна до дивана и обратно.

–Как так?

Мелёхин смотрел на её метания и, наверное, впервые понял, что заранее не подумал, как сильно Аню покоробит его поступок. Ему просто хотелось быть поближе к ней, расширить сферу влияния, так сказать, а выходило он чувства её задел.

–Ты как долбанный Джекилл и Хайд!– рубанула она с плеча.– То хороший, то не очень.

–Я хороший,– усмехнулся он уголком рта,– даже когда не очень.

И он свято верил, что так и было.

–Не переворачивай, я реально устала кататься на этих грёбанных эмоциональных качелях!– взорвалась Аня.– Заявился тут, всё с ног на голову пытаешься поставить. Я хочу… спокойствия.

Даже раздражённая и с обострившимся до предела чувством справедливости Аркадьева его завела. Ему уже хотелось обнять её и доказать свою хорошесть делом. Может, стоило ей напомнить, что иногда она сама подкачивала те самые эмоциональные качели, на которых теперь находились они оба?

–Спокойствия? Ань, да ты сама сбежишь, когда получишь это спокойствие. От скуки и пресности. Без грусти не бывает счастья. Спокойствие – это серость. Не может в жизни быть одна сплошная серая полоса, не работает это так.

–Боже, Мелёхин, да ты философ никак!– она даже воздела руки «к небу» ияростно потрясла раскрытыми ладонями.

–Ага, практикующий.

–И кто ещё теперь? Директор по персоналу или…

–Исполняющий обязанности,– поправил он.

–Просто чудесно!– резюмировала Аня, не замечая его приближения, а Мелёхин тем временем сделал несколько шагов в её направлении.

Серёга всегда был лёгким на подъём, этакая душа компании, проблемами не грузился, быстро сходился с людьми и справедливо думал, что мир у него ног. Он никогда не долбился в закрытые двери, если ему говорили «нет», пожимал плечами, мол, нет, так нет, и шёл искать другие варианты. И, как правило, находил. Пожалуй, впервые за много лет Аню это его отношение к жизни покоробило.

–Ты хоть знаешь, чем тебе заниматься придётся? Вот что ты умеешь?

–Я? Да я всё умею. Всё, если надо!

С этими словами он и обнял её, вернее, схватил и привлёк к себе. Аня сжалась, дёрнулась. Ладонями упёрлась в его плечи, пытаясь оттолкнуть, но разве он позволил? Мелёхин лишь крепче прижал её к себе, ломая остатки сопротивления.

«Пусть сама поймёт, что в этой игре она заведомо в проигравших»,– думал он.

Только у Серёжи и самого опять повело голову. Как три года, как неделю назад, как теперь, кажется, постоянно вело от неё… от Аркадьевой.

Ведьма… приворожила… не иначе.

Её губы расслабились и раскрылись под настойчивыми просьбами его языка. Сладость с приятной кофейной горчинкой окутывала его. Аня робко ответила, а потом смелее. Она шла за ним, следовала, поддавалась, а нежности уже было мало.

Сергей коротким рывком привлёк Аню ближе, желая вдавиться в её тело, раствориться в ней, а по сути, оказаться совершенно в другом месте. Чтобы снять эту дурацкую одежду, уложить на кровать и напомнить и себе, и ей, как хорошо им было когда-то, как ещё лучше им будет сейчас.

Он никуда не хотел бежать, он был здесь и с той, с кем хотел быть.

Пока Аня существовала где-то там, на периферии, как фигура из его прошлого, он мог не думать о ней, или вспоминать с лёгким налётом ностальгии и сожаления. Но не просто рядом, а в его руках она была вполне земной, живой, реальной.

Его фатальностью.

К сожалению, поцелуй не мог длиться вечность, а перевести его на другой уровень условия не позволяли. Пришлось отпустить Аню, но то, что она больше не вырывалась и не трепыхалась в его объятьях, Серёгу радовало.

Зато вместо этого Аркадьева яростно зашептала, хотя сама была прибалдевшей от их страсти.

–Ты что, с ума сошёл? Это приёмная директора! Тут везде камеры!

–И?– нагло улыбнулся он.– Пусть хоть обсмотрятся. Мне-то что.

–Тебе ничего, а я тут работаю.