вид умывающейся кошки. Мне всегда казалось, что такая девушка – прилагающая столько усилий, чтобы выглядеть как положено, – скорее всего, и хочет то, что положено: цветы, драгоценности, красивый дом, отпуск на море и мужчину, который будет любить ее и заботиться о ней до конца жизни. Девушки вроде Фионы Рафферти для меня полная загадка – я совершенно их не понимаю и поэтому нервничаю. А с Лорой я чувствовал себя на твердой почве, мне казалось, что у меня есть шанс сделать ее счастливой. Наверное, глупо было удивляться, когда она захотела именно того, чего положено хотеть всем женщинам.

– Лора из-за меня тебя бросила? – спросила Дина, не глядя на меня.

– Нет, – быстро ответил я.

Это правда. Лора довольно быстро узнала про Дину – примерно так, как и следовало ожидать. Она ни разу не сказала, не намекнула и наверняка даже не подумала, что заботиться о Дине – не мое дело, что я не должен пускать в дом эту сумасшедшую. Поздно ночью, когда Дина наконец засыпала в гостевой комнате и я шел в кровать, Лора гладила меня по волосам. Вот и все.

– Никто не хочет разгребать мое дерьмо. Я и сама не хочу.

– Может, кто-то и не хочет. На таких женщинах я бы не женился.

Дина фыркнула:

– Я сказала, что Лора мне нравится, но это не значит, что я держу ее за святую. Думаешь, я совсем тупая? Я знаю, что она не хотела, чтобы какая-то психованная сучка объявлялась у нее на пороге и портила ей всю неделю. Помнишь тот раз – свечи, музыка, бокалы с вином, у вас обоих волосы растрепанные? Наверняка в тот момент она меня до смерти ненавидела.

– Нет. Ни тогда и никогда.

– Ты в любом случае ничего бы мне не сказал. Почему же тогда Лора тебя бросила? Она ведь была от тебя без ума. И ты перед ней не косячил – не бил ее, шалавой не называл. Я ведь знаю, ты к ней как к принцессе относился, ты бы ей луну с неба достал. “Или я, или она” – так она сказала? “Я хочу жить своей жизнью, гони эту сумасшедшую”?

Дина начала заводиться – прижалась спиной к подлокотнику дивана, в глазах вспыхнул страх.

– Лора ушла, потому что хочет детей.

Дина застыла с открытым ртом.

– О черт… Майки, ты не можешь иметь детей?

– Не знаю. Мы не пробовали.

– Тогда…

– Я не хочу детей. И никогда не хотел.

Дина поразмыслила об этом, рассеянно посасывая батончик гранолы.

– Лора наверняка успокоилась бы, если бы родила, – сказала она чуть погодя.

– Возможно. Надеюсь, у нее будет шанс это выяснить, но только не со мной. Лора все знала, когда выходила за меня. Я никогда ее не обманывал.

– Почему ты не хочешь детей?

– Не все хотят детей. Это не значит, что я урод.

– А я что, назвала тебя уродом? Нет, просто спросила почему.

– Если работаешь в отделе убийств, нельзя заводить детей. Они делают тебя слабым, ты перестаешь держать удар и в конце концов проваливаешь работу, а скорее всего, проваливаешься и как отец. Работа и дети несовместимы. Я выбираю работу.

– О боже, что за херня. Ты вечно во всем винишь работу – и даже не представляешь себе, какое это занудство. Почему ты не хочешь детей?

– Работу я ни в чем не виню. Я серьезно к ней отношусь. Если это занудство, тогда извини.

Дина закатила глаза и мученически вздохнула.

– Ладно. – Она заговорила помедленнее, чтобы до меня, идиота, дошла ее мысль: – Ставлю все, что у меня есть, – правда, ни хрена у меня нет, ну да ладно – на то, что сотрудников твоего отдела не кастрируют в первый же рабочий день. У твоих сослуживцев есть дети, но они делают ту же работу, что и ты. Не упускают убийц каждый раз, иначе их бы уволили. Так? Я права?

– Да, кое у кого из наших есть семьи.

– Тогда почему ты не хочешь детей?

Кофе подействовал, и в резком искусственном свете квартира вдруг показалась тесной и безобразной; мне так сильно захотелось на всей скорости помчаться обратно в Брокен-Харбор, что я едва не выпрыгнул из кресла.

– Потому что риск слишком велик, – ответил я. – Он настолько огромен, что от одной мысли об этом меня выворачивает наизнанку. Вот почему.

– Риск… – повторила Дина после паузы. Она аккуратно вывернула обертку батончика наизнанку и изучала блестящую сторону. – Но он связан не с работой, а со мной. Ты боишься, что дети получатся такими, как я.

– Я боюсь не тебя.

– А кого?

– Себя.

Дина наблюдала за мной, и в ее загадочных молочно-голубых глазах отражались крошечные огоньки лампочки.

– Из тебя вышел бы хороший отец.

– Вероятно. Но “вероятно” – это недостаточно. Ведь если мы оба ошибаемся и я окажусь ужасным отцом, что тогда? Я абсолютно ничего не смогу изменить. Когда все выяснится, будет слишком поздно: дети здесь, обратно их не отправишь, можно только засирать им мозги и дальше, день за днем, и наблюдать, как идеальные малыши превращаются в неудачников. Дина, я не могу этого сделать. Либо я недостаточно глуп, либо недостаточно смел, но пойти на такой риск я не могу.

– У Джери же все нормально.

– У Джери все замечательно.

Джери веселая, добродушная, она создана быть матерью. После рождения каждого из детей я звонил ей ежедневно в течение года, откладывая все на свете – засады, допросы, ссоры с Лорой, – лишь бы убедиться, что у нее все в порядке. Однажды ее голос звучал хрипло и настолько подавленно, что я заставил Фила уйти с работы и съездить домой, чтобы ее проведать. Оказалось, что у нее простуда, и, разумеется, я должен был чувствовать себя полным идиотом, но ничуть не бывало. Всегда лучше перебдеть.

– Я бы хотела когда-нибудь завести детей. – Дина скомкала обертку и бросила в сторону мусорной корзины, но промахнулась. – Ты, наверное, думаешь, что это хреновая идея.

При мысли, что в следующий раз она заявится ко мне беременной, я похолодел.

– Тебе не нужно мое разрешение.

– Но тебе все равно так кажется.

– Как поживает Фабио? – спросил я.

– Его зовут Франческо, и я сомневаюсь, что у нас с ним что-нибудь выйдет. Не знаю.

– Можешь считать меня старомодным, но, по-моему, лучше подождать с детьми, пока не найдешь человека, на которого можно положиться.

– Ты хочешь сказать – на случай, если я слечу с катушек. На случай, если мне сорвет башню, пока я ухаживаю за трехнедельным малышом. По-твоему, кто-то должен за мной наблюдать.

– Я этого не говорил.

Дина вытянула ноги на диване и стала изучать