Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы входим в задний дворик миссис Стефенс.
— Я здесь живу, — сердито говорит парень, опуская глаза. От удивления мы все останавливаемся и окружаем этого угрюмого юнца.
— Что ты? — спрашивает Джеймс.
— Я живу здесь.
— Тогда почему ты вылезал из окна? — говорит Джеймс.
Очень правильный вопрос.
— Да. Почему ты вылезал из окна? — в ярости переспрашиваю я. Моя рука все еще плотно прижата к пульсирующему глазу.
— Бабушка не знает, что я дома, — бормочет он.
Бабушка? Бабушка?!
— Пойдем поговорим с ней, — с недоверием произносит Джеймс.
Наша компания идет дальше, а я начинаю скрежетать зубами. У меня теперь фингал из-за того, что, видите ли, он не хотел показываться бабушке на глаза.
Джеймс громко стучит в заднюю дверь, и через несколько минут появляется миссис Стефенс. Глядя на ее изумленное лицо, я понимаю, что наш подозреваемый действительно ее внук. Все заходят в дом, потом Джеймс высовывает голову и говорит:
— Холли? Ты идешь?
Я волоку свое измученное тело в дом, иду вслед за всеми по заднему коридору, затем в гостиную, где я была несколько дней назад. Джеймс снимает с юноши наручники, и все мы цивилизованно усаживаемся на диван, что совсем не похоже на наше поведение несколько минут назад.
— Эндрю, что происходит? Что случилось? — спрашивает миссис Стефенс, ее мягкие черты лица искажены испугом.
Вмешивается Джеймс:
— Миссис Стефенс, я увидел, как он вылезает из окна. Естественно, я принял его за грабителя. Закричал: «Стоять, полиция!», а он в ответ на это побежал. Это означает, что человек не хочет, чтобы его поймали. Я сожалею.
Миссис Стефенс прижимает ладонь ко рту. Видно, что она неприятно удивлена.
— Простите, детектив, за все эти неприятности.
Я опять хватаюсь рукой за глаз, желая оказаться в центре внимания. Безрезультатно. Меня все игнорируют.
Миссис Стефенс поворачивается к юноше:
— Эндрю, почему ты не в школе?
— Мне не хотелось идти, — бормочет он, угрюмо глядя на свои ботинки.
«Ну, солнышко, всем нам иногда не хочется что-то делать», — в гневе думаю я. Вообще-то, сейчас это со мной случается каждый день.
— Почему? — мягко спрашивает она.
— Не знаю.
Звучит прелестно.
Джеймс поднимается:
— Ну, раз это всего лишь семейное дело, мы пойдем, миссис Стефенс. Я хотел задать вам несколько вопросов, но мы лучше придем в другой раз, когда вы не будете заняты. Провожать нас не стоит, — добавляет он, видя, что хозяйка встает.
Мы с Винсом одновременно поднимаемся и направляемся к дверям. Проходя мимо Эндрю, я борюсь с желанием пнуть его.
Выйдя на улицу, я поднимаю свою сумку там, где бросила ее во время погони, и мы, подавленные, останавливаемся. Винс говорит:
— Это немного странно, правда?
— Ничего особенного. Просто взяли не того человека, — пожимает плечами Джеймс.
— Все на сегодня? — спрашивает Винс.
— Думаю, что да. Образно говоря. Холли нужно отдохнуть, не так ли? — с улыбкой говорит Джеймс, очевидно, в отличие от меня, видя в этой ситуации что-то смешное. Да, конечно, смейся дальше, весельчак.
— Не знаю, как вам удается заниматься этим каждый день, детектив. У меня начинает болеть голова, — говорит Винс, прижимая руку ко лбу, и плетется к своей машине.
Джеймс помогает мне сесть в машину, как если бы я была подозреваемая, схваченная для допроса. Эксперимента ради, я отрываю руку от глаза и медленно моргаю. Ощущение пульсации прошло, и осталась просто тупая боль. Мы отправляемся в участок, но через пару минут останавливаемся у магазинчика на углу улицы. Не говоря ни слова, Джеймс выпрыгивает из машины. Я тут же опускаю солнцезащитную панель, чтобы посмотреть в зеркало на свой глаз. Опухоль не такая уж большая, но я думаю, что будет фингал.
Джеймс возвращается и, ни слова не говоря, бросает мне на колени пакет с замороженным горохом и плитку шоколада. Я невольно улыбаюсь, и мы молча отъезжаем.
* * *
Вернувшись в участок, мы, как всегда, подходим к грубому, гадкому, намозолившему глаза Дэйву. Увидев меня, с пакетом гороха, который я прижимаю к глазу, он не говорит ни слова, но на его лице написано удивление. Я бессмысленно улыбаюсь.
— Все в порядке, сэр? — спрашивает он у Джеймса.
— Да, Дэйв. Я, э… ударил Холли в глаз. Случайно, разумеется.
— Конечно, сэр. Случайно, — бормочет он, давая понять, что не стал бы винить Джеймса, даже если бы тот ударил меня не случайно, а умышленно.
Мы заходим в офис, и к нам тут же подлетает Келлум. Они начинают болтать.
— Это теперь модно, Холли? — спрашивает Келлум, глядя на пакет с горохом.
— Джеймс дал мне в глаз.
На лице Келлума отражается ужас. Он смотрит на Джеймса.
— Это не я. То есть я, но это вышло случайно.
Джеймс окидывает меня взглядом:
— Ты могла бы не говорить «дал»? Звучит так, будто я сделал это нарочно.
— Как же мне тогда говорить?
— Просто не говори и все, — бросает он и уходит.
Я усмехаюсь. Это происшествие начинает доставлять мне огромное удовольствие. Теперь я вижу выгоду в сложившейся ситуации — и эту выгоду я смогу извлекать несколько недель! Мы с Келлумом проходим к своим столам, что занимает у нас чересчур много времени.
Застывший офис (в ужасе):
— Холли, что случилось?
Я (торжествующе):
— Джеймс дал мне в глаз!
Джеймс, стоящий у кофейного автомата (раздраженно):
— Случайно!
Келлум (уничижительно):
— Это он только так говорит.
Застывший офис (со злостью):
— Это не похоже на Дика Трейси!
Келлум приносит мне чашку горячего сладкого чая, и я понимаю, что сегодня уже не буду ничего делать, поэтому усаживаюсь и начинаю читать отчеты, касающиеся ограбления миссис Стефенс. До сих пор неизвестно, что за загадочное вещество было найдено на месте преступления. Я знаю, что судебный департамент безнадежно перегружен и наше дело — одно из последних в их списке. Читая между строк, я понимаю, что если разгадка не придет к нам на тарелочке с голубой каемочкой, мы вряд ли узнаем, что это за вещество. Напротив меня сидит Джеймс. Он работает над отчетами.
Отчасти из-за нехватки материала, отчасти из-за того, что, как мне кажется, из этого выйдет хорошая история (особенно с фотографиями Винса), я заношу сегодняшнюю погоню в «Дневник». Джеймс кладет телефонную трубку.