вернется домой со страусом, которого выиграет в фараон в следующий раз.

— Вряд ли в горах есть страусы или кто-то играет в фараон. Если там и городов толком нет, значит, и таверн тоже немного.

— Пожалуй, — согласился Джейми. — Но если человеку суждено наломать дров, то он их где угодно наломает.

— Уверена, что Иэн никуда не вляпается, — мягко сказала я. — Он хороший мальчик.

— Мужчина, — поправил меня Джейми. Он прислушался: в каюте приглушенно смеялись, временами доносилось и крепкое словцо. — Чертовски молодой и глупый. — Джейми горестно улыбнулся. — Был бы он совсем мальчишкой, я смог бы держать его в узде. А теперь… Иэн достаточно взрослый, и у него свои дела. Он не обрадуется, если я начну совать в них нос.

— Он всегда к тебе прислушивается, — возразила я.

— Угу, вот погоди, когда я ему скажу то, что ему не очень хочется услышать. — Джейми ткнулся затылком в стену и прикрыл глаза. На высоких скулах блестел пот.

Я осторожно смахнула капельку, прежде чем она достигла и без того влажного ворота рубахи.

— Ты два месяца ему твердил, что он должен вернуться в Шотландию.

Джейми скептически глянул на меня.

— И как, он в Шотландии?

— Ну…

— Ага.

Я молчала, вытирая пот с лица подолом юбки. Река здесь была уже не такой широкой — до берега буквально рукой подать, футов десять. В кустах что-то шевельнулось. Сверкнули красные глаза, отразив свет фонаря.

Ролло вскинул голову и басовито гавкнул, навострив уши. Джейми резко сел.

— Господи! Я таких огромных крыс еще не видел!

Я рассмеялась.

— Это не крыса, а опоссум. Заметил детенышей у нее на спине?

Джейми и Ролло уставились на опоссума одинаковыми взглядами — оценивая упитанность зверька и возможную скорость его передвижения. Четыре детеныша мрачно смотрели в ответ, подергивая острыми носиками. Явно решив, что кораблик ничем не опасен, мама-опоссум напилась воды и медленно скрылась в кустах. Последним исчез голый розовый хвост.

Оба охотника одновременно выдохнули и снова расслабились.

— Майерс говорит, они вкусные, — задумчиво произнес Джейми.

Тоже вздохнув, я достала из кармана мешочек.

— Что это? — Джейми с любопытством заглянул внутрь и высыпал на ладонь несколько маленьких коричневых штучек.

— Жареный арахис. Растут здесь под землей. Купила у фермера, он продавал их на корм свиньям, а потом хозяйка постоялого двора их для меня прожарила. Только сперва надо очистить. — Я усмехнулась, наслаждаясь новым чувством, — я впервые знала больше о нашем окружении, чем Джейми.

Он неодобрительно на меня посмотрел, а потом легко раздавил скорлупу пальцами.

— Я невежественный, но не дурак. Есть разница. — Джейми осторожно раскусил орешек. Скептическое выражение лица сменилось удивленным. Он отправил оставшиеся два орешка в рот и принялся довольно жевать.

— Нравится? — улыбнулась я. — Когда осядем, я распакую новую ступку и смогу делать из них масло на бутерброды.

Джейми улыбнулся в ответ, взяв еще один орех.

— Здесь, конечно, сплошные болота, но земля благодатная. Никогда не видел, чтобы столько всего так легко выращивали. Знаешь, саксоночка, я вот подумал… — Он уставился в раскрытую ладонь. — Может, мы тут и останемся?

Вопрос не застал меня врасплох. Я уже замечала, как у Джейми блестели глаза, когда он видел поля и зреющий на них богатый урожай, как он восхищенно и завистливо смотрел на лошадей губернатора.

В любом случае мы не можем вернуться в Шотландию прямо сейчас. Иэн — да, но не мы с Джейми. Из-за некоторых сложностей… Например, Лири Маккензи.

— Не знаю, — медленно сказала я. — Если забыть об индейцах и диких зверях…

— Пустяки, — перебил меня Джейми, слегка смутившись, — Майерс говорит, их можно избежать, если не лезть в горы.

Я еле удержалась, чтобы не напомнить про предложение, которое нас именно в горы и отправляло.

— Да, ты ведь помнишь, что я рассказывала? О революции? Сейчас 1767-й, и ты слышал разговоры за столом губернатора. Девять лет, Джейми, и начнется ад.

Мы оба пережили войну и понимали, что это не шутки. Я коснулась руки Джейми, вынуждая обратить на себя внимание.

— Я ведь уже была права… тогда.

Я знала, что случилось в битве при Каллодене, и рассказала Джейми о судьбе Карла Стюарта и его сподвижников. Увы, этого все равно не хватило, чтобы нас спасти. Эти знания породили двадцать горьких лет разлуки и призрак дочери, которую Джейми никогда не увидит.

Он медленно кивнул и коснулся моей щеки. Мягкий свет фонаря привлекал стайки крошечных насекомых, и они взметнулись, потревоженные движением.

— Да, ты была права, — тихо согласился Джейми. — Но тогда… тогда мы думали, что должны что-то изменить. Или хотя бы попытаться. А здесь… — Он обвел рукой невидимые за деревьями земли. — Это не мое дело.

Я отогнала насекомых от лица.

— Оно может коснуться и нас, если мы останемся.

Джейми потер подбородок, размышляя. Рыжеватая щетина отливала серебром в свете фонаря. Джейми — высокий, красивый, в самом расцвете сил, однако уже не молод, вдруг осознала я с неожиданной радостью.

Горцы рождались для сражений. Мальчики становились мужчинами, когда могли взять в руки меч и отправиться на битву. Джейми никогда не был безрассудным, но почти всю жизнь был воином, солдатом. В двадцать лет ничто не могло удержать его от схватки, и неважно, личной или чужой. Теперь же разум должен усмирить пыл. По крайней мере, я на это надеялась.

Здесь, кроме тетушки, которую он не знал, у Джейми нет никаких связей. Может, раз мы знаем о грядущем, лучше избежать беды?

— Это очень большая страна, саксоночка. — Джейми вгляделся в невидимую даль. — Покинув Джорджию, мы проехали столько миль, сколько не наберется в Шотландии и Англии, вместе взятых.

— Да, — согласилась я.

В Шотландии, даже несмотря на высокие скалы, спасения не найти. Здесь же все не так. Если выбрать уголок поукромней, то вполне можно скрыться от всевидящего ока бога войны.

Джейми с улыбкой склонил голову к плечу.

— А ты, саксоночка, станешь хозяйкой плантации. Если губернатор найдет покупателей для камней, то я получу достаточно и отправлю Лири все деньги, что обещал. А оставшихся хватит нам на хорошее местечко, где мы будем жить счастливо.

Он взял мою правую руку и нежно провел большим пальцем по серебряному ободку обручального кольца.

— Вдруг когда-нибудь я тебя всю увешаю кружевами да драгоценностями? — тихо сказал Джейми. — Я ведь никогда не мог тебе ничего подарить, кроме крошечного колечка да матушкиного жемчуга.

— Ты подарил мне куда большее. — Я сжала его пальцы. — Прежде всего Брианну.

Он чуть заметно улыбнулся, опустив взгляд.

— Твоя правда. Может, она и есть настоящая причина… чтобы остаться, в смысле.

Я притянула его к себе, и он устроил голову у меня на коленях.

— Это ведь