На корешке простого холщового переплета обнаружились золотистые буквы: «Природа Северной Каролины».

— Фу! — воскликнул Иэн, в ужасе глядя на берег. — Ничего ужаснее в жизни не…

— Пригодится, — эхом отозвалась я, не сводя глаз с книги.

А вот Фергус, которому любые мерзости были нипочем, смотрел, как чудовище двигалось по берегу, с любопытством.

— Аллигатор, говорите? Разве это не то же самое, что крокодил?

— Да, — ответила я, содрогнувшись, несмотря на жару, и повернулась спиной к берегу. Мне уже доводилось видеть крокодилов вблизи в Ост-Индии, и я не очень-то горела желанием знакомиться с их родичами.

Фергус вытер пот с верхней губы.

— Доктор Стерн однажды рассказывал милорду и мне о путешествиях некоего француза по имени Соннини, который бывал в Египте и много писал там об увиденном и услышанном. Например, что в той стране, когда крокодилы спариваются на илистых берегах рек, самка лежит на спине и не может перевернуться обратно без самца.

— Правда? — обратился в слух Иэн.

— Да. Он говорил, что некоторые мужчины, неспособные устоять перед порочным соблазном, пользуются беспомощностью самки. Они прогоняют самца, чтобы занять его место и насладиться нечеловеческими объятиями рептилии. Поговаривают, что так наверняка можно привлечь богатство и получить высокий статус.

Иэн изумленно распахнул рот.

— Ты шутишь? — недоверчиво спросил он у Фергуса и повернулся к Джейми: — Дядя?..

Джейми с усмешкой пожал плечами.

— Уж лучше я буду бедным, но беспорочным. — Он вскинул бровь. — Кроме того, твоей тетушке вряд ли понравится, если я променяю ее на рептилию.

Черный матрос, слушавший нашу беседу, покачал головой и произнес, не поднимая глаз:

— Любой, кто трахался с аллигатором, чтобы разбогатеть, свое получил, если хотите знать.

— Думаю, вы правы, — пробормотала я, вспоминая очаровательную зубастую улыбочку губернатора.

Я глянула на Джейми, но он уже погрузился в мысли о будущих возможностях, забыв и о книге, и об аллигаторе. Впрочем, по крайней мере о морской болезни он тоже не вспоминал.

Прилив подхватил нас в миле от Уилмингтона и понес «Салли-Энн» быстрее, развеяв опасения Иэна по поводу нашей скорости. На Кейп-Фир основательно влияли приливы и отливы — уровень воды менялся на двух третях длины реки, почти до самого Кросс-Крика. Наше суденышко даже приподнялось на пару дюймов. Чернокожий матрос вздохнул с облегчением и вытащил шест из воды. Он не понадобится еще часов пять-шесть, пока вода прибывает. Потом мы остановимся на ночь и утром продолжим путь со следующим приливом или используем парус, если ветер позволит. Шест, как мне объяснили, нужен только на отмели или при безветрии.

На всех навалилась безмятежная дремота. Фергус и Иэн, свернувшись, спали на носу. Ролло сторожил, сидя на крыше каюты; пес жмурился из-за яркого солнца, с высунутого от жары языка капала слюна. Капитан с матросом — к которому все обращались «эй, Троклус», хотя звали его «Этроклус» — скрылись в крошечной каюте, откуда доносились мелодичные звуки разливаемой по стаканам жидкости.

Джейми, тоже в каюте, снова доставал нечто из своего таинственного ящика. Я очень надеялась, что это «нечто» можно будет выпить. Даже болтая ногами в прохладной воде, я обливалась потом.

Из каюты слышалось невнятное бормотание и смех. Наконец появился Джейми. Он пошел ко мне на корму, осторожно пробираясь между завалами добра, как лошадь-клейдесдаль по полю лягушек. В руках он нес большую деревянную шкатулку, которую затем бережно поставил мне на колени, а потом и сам, стянув башмаки и чулки, с довольным вздохом опустил ноги в воду.

— Что там? — Я с любопытством коснулась шкатулки.

— А, это подарочек. — Джейми не глянул на меня, но кончики его ушей порозовели. — Откроешь?

Шкатулка была тяжелой, широкой и глубокой. На темном дереве виднелись трещинки и сколы, ничуть не портящие эту полированную красоту. Место для замка пустовало. Крышка легко скользнула вверх на смазанных петлях, и мне в лицо пахнуло камфорой, словно невидимый джинн вырвался наружу.

Инструменты ярко блеснули на солнце, несмотря на то что потускнели от долгого лежания на месте. Каждый аккуратно покоился в своем углублении, оббитом зеленым бархатом.

Небольшая пила с острыми зубьями, ножницы, три скальпеля — кюретка, ланцет и брюшистый, — языкодержатель и прочие крючки…

— Джейми… — Восхищенная, я вытащила короткий стержень, к концу которого был приделан плотный шарик, обернутый поеденным молью бархатом. Я уже видела такой в Версале. Неврологический молоточек восемнадцатого века. — О, Джейми!

Он, явно довольный, поболтал ногами в воде.

— Нравится?

— Еще как! Ой, смотри… тут еще есть, прикрытое… — Я уставилась на рассоединенные трубочки, винты, подставки и зеркальца. А потом они предстали перед моим мысленным взором в собранном виде… — Микроскоп?! — Я с трепетом коснулась деталей. — Господи, микроскоп!

— Это не все. — Джейми явно не терпелось показать. — Спереди маленькие ящички.

И правда — в них, помимо всяких мелочей, обнаружились крошечные весы и набор грузиков, пилюльная машинка и покрытая пятнами ступка с пестиком, обернутым в ткань, чтобы он не разбился при перевозке. Над ящичками имелось отделение с рядами маленьких, заткнутых пробками пузырьков из камня и стекла.

— Они прекрасны! — Я благоговейно взялась за скальпель. Полированное дерево рукояти легло в ладонь как влитое. — Ох, Джейми, спасибо огромное!

— Правда нравится? — У него от радости даже уши покраснели. — Подумал, может, пригодится. Понятия не имею, зачем эти штуки, зато сразу понял, что они мастерски сделаны.

Я сама не знала, зачем нужны некоторые инструменты, но они все были прекрасны. Явно выполнены тем, кто любил и их, и то, что они делают.

— Интересно, кому они принадлежали? — Я подышала на линзу и осторожно протерла ее подолом юбки.

— Женщина, что продала его мне, сама не знала. Предыдущий владелец оставил рабочую тетрадь, я и ее прихватил… может, там есть имя.

Джейми приподнял верхнюю доску с инструментами и достал толстую квадратную тетрадь в потертом переплете из черной кожи.

— Думал, тебе пригодится, ты же вела такую во Франции, — пояснил Джейми. — Ну, в которой делала рисунки и заметки о пациентах в госпитале. Некоторые страницы исписаны, и полно чистых.

Предыдущий владелец использовал примерно четверть тетради. Страницы покрывал ровный убористый почерк вперемежку с клинически точными зарисовками: изъязвленный палец ноги, раздробленная коленная чашечка с аккуратно снятой кожей, уродливо распухший зоб, икра в разрезе с тщательно подписанными мышцами.

Я снова пролистнула в начало. И в самом деле, на первой странице значилось имя, украшенное росчерком: «Доктор Дэниел Роулингс, эсквайр».

— Интересно, что же случилось с доктором Роулингсом. Та женщина не говорила?

Джейми кивнул, слегка наморщив лоб.

— Доктор остановился у нее на ночлег. Сказал, что сам из Вирджинии, а туда прибыл по некоему поручению, с инструментами этими. Искал