Кабы девчонка в первый день появилась, мож, все и сладилось бы… Но время утекало овсяными зернами, что сыпал Ванька Каллистрату прямо на снег. Три раза уж покормить конька пришлось.

Доложили уже, поди, Прозору, где, у какой переправы морозит бока его ненаглядный золотой конь.

Теперь вопрос лишь в том, кто раньше поспеет, — Неждана до переправы доберется али Прозор с малиновыми прискачут по его, Ванькину, лопоухую башку.

А ведь Иван даже не знал, спаслась ли энта коза холмогорская, смогла ли девчонка из Поспелки сбежать. Но продолжал ждать и надеяться.

Наконец, вдалеке еще на том берегу, Ванька приметил сани, где все были наряжены в белые шубы мехом внутрь — тятька, мамка и двое детишек, а рядом примостился мальчонка-подросток в шубе из серого козлика — странно это немного показалось, решил Иван эту семью получше рассмотреть, когда сани поближе подъедут. И шуба вроде знакомая, и шапка на мальчишке еще такая смешная, прям, как у него, Ваньки, в детстве была — «третий валенок», неужто еще такие валяют?

Снег искрился и слепил глаза, Ванька разлепил смерзшиеся ресницы, протер зенки и прищурился. Ну, еще хоть чуток поближе подъедут, тогда понятно станет.

А ведь мамка у него хитрая, могла Нежданку мальчонкой обрядить? Патлы ее, поди, все под шапку запхали, да, и паренек пригожий получился.

Мальчишка в санях прятал нос в воротнике, поэтому лица пока было не разглядеть. Но Ванька уже увидал еще одну примету — валенки. Валенки точно были его, ему тятька их подшивал — один коричневым лоскутом кожи, а другой — черным. Помнится, батька сказал, что в снегу вовсе не видно, что они разные, а двух одинаковых обрезков у него не нашлось.

Наконец-то! Как долго он ее ждал… Вроде бы всего полтора дня на морозе… Или всю жизнь… Да, такую козу холмогорскую он и еще пять лет подождет. Он же — кремень!

Выбравшись за ворота трактира, Неждана сразу приметила семью в белых шубах, пошитых мехом внутрь. «Левобережные, — подумала она, — чай, за реку едут.»

— Тетенька-тетенька, — звонко закричала Неждана. — Можно с вами до переправы?

Женщина улыбнулась и откинула в санях кусок шкуры, приглашая садиться.

— Пошто нам этот пострел? — пробурчал ее муж, но не зло как-то, не обидно.

— Дяденька, а я сказки разные знаю, — улыбнулась Нежданка мужику, стараясь понравится ему тоже. — Могу вашим детушкам сказки рассказывать до самой переправы — так и время в дороге быстрее пройдет.

— Поехали, чего уж, — улыбнулся в бороду мужик. — Только погромче рассказывай, я тоже сказки люблю.

— А как тебя зовут, мальчик? — спросил старший из левобережных малышей.

— Озар я, — светлячок, значит. — не моргнув глазом, ответила Нежданка. — А вы знаете сказку про то, как кикимора за бусами на ярмарку поехала?

— Неа, — повертел головенкой мальчишка.

Младшая сестренка повторила за братом.

— Ну, так слухайте…

Нежданка сдержала свое обещание и все четыре часа езды до переправы рассказывала добрые сказки деда Василя. Один разок только прерывались, чтобы разделить на всех большой маковый пирог, что баба из корзины своей достала. А с нее, Нежданки, никакой платы за проезд, окромя сказок, и не взяли.

Сначала, ясное дело, Неждана заприметила золотого конька среди березок. А вот мужик рядом с ним казался ей вроде знакомым, да она по началу сомневалася. Не было вроде у Ваньки усов и бороды летом. Хотя, не. Уши точно его — приметные лопухи такие. Горят на морозе, как снегири, пошто мамку не слухает, шапку не носит?

Хотел он ей крикнуть, да поостерегся. Поди ж другим каким именем она теперь назвалась. Нежданка сама ему уже рукавичкой помахала, — мол, вижу, узнала, сейчас.

Распрощавшись с левобережными, мальчишка Озар ловко соскочил с саней и потопал в сторону буланого конька, что прядал ушами за березами.

— Дяденька, откуда у тебя такая лошадка красивая? — хитро спросила Неждана у Вани.

Тот широко улыбнулся — как же он по ней соскучился!

— Дяденька, а меня Озаром звать, — забавлялась девчонка. — Хошь, шапку дам поносить, чтобы ухи не отвалились?

Ванька смотрел на нее и улыбался, как дурак. Ничего в голову не приходило, только заливало сердце теплым медом.

Конь возмущено фыркнул — не понравилось ему, что Ванька его оглаживать перестал, да застыл истуканом.

— Держи! — Неждана стащила с себя шапку да на Ваню нахлобучила. — Грейся, дяденька, а то уж, поди, язык к зубам приморозил — говорить разучился.

Неровно общипанные короткие волосики с серебристым отливом смешно топорщились во все стороны.

— Где ж косы твои чудные? — наконец, выдохнул Ванька.

— Да, чай, волосы — не зубы, отрастут, — хмыкнула Нежданка и отвернулась, закусив губу.

Не хотелось ей рассказывать все, что с ней приключилось, и куда подевались ее путанные косы.

— А, я смотрю, ты бороду себе на ярмарке купил? — Нежданка уже снова улыбалась. — И по чем нынче торгуют морозной бородой да усищами?

Она вытащила из рукавички ладошку и поднесла ее к покрытой инеем коротенькой бороденке лучшего друга. А он осмелился потянуть свою большую ладонь, чтобы погладить этого цыпленка по волосам. Ваня и Нежданка заглянули в глаза друг друга, только не долго длилась та счастливая минуточка.

Он увидел в ее зрачках отражение четырех всадников, что гнали лошадей во весь опор, — то были люди Прозора в малиновых кафтанах с золотыми пуговицами.

— Беги, — прошептал он девчонке.

А громко на всю переправу закричал:

— А ну, пшел, вон от коня, бестолочь! Пшел, кому сказал!!

Неждана испуганно отступила назад, запнулась об корягу да села в снег.

На ее глазах малиновые мужики скрутили Ваньку, отстегали плеткой, связали руки за спиной, да и потащили за собой на веревке. Как будто и не человек он вовсе свободный, а бедняга-медведь, плясун скоморошный.

Золотого конька малиновые тоже с собой забрали, Каллистрат возмущенно ржал, задирал голову и козлил задними ногами. Неждана смотрела им вслед, пока все не скрылись за поворотом. Ванька ни разу не обернулся, даже плечом не повел