Не может быть… не может быть! Значит, хозяйка все-таки решила побаловать его напоследок?

Какое счастье!

От этого запаха закружилась голова.

Может быть, обычный кот и не почуял бы ничего, но он василиск! Он может и почуять мышей на таком расстоянии, и мигом домчаться до них!

Позабыв обо всем на свете, кот-мальчик вскочил на перила – и ринулся вниз.

Теперь он мог дать себе волю! Довольно изображать из себя человека! И если он пока не мог сбросить надоевшую безобразную человеческую оболочку, то все-таки некоторым своим способностям мог дать волю. Например, умению мчаться вперед с поразительной, нечеловеческой скоростью!

Люди шарахались в стороны – им казалось, что мимо проносится вихрь. Разглядеть что-то в клубах пыли, несущихся по улице, было совершенно невозможно. Правда, кто-то слышал какой-то вой, рык и свист, но подумал, что это ему просто почудилось.

Кот-мальчик орал, свистел, вопил, рычал от восторга. Близок, близок миг свободы от этой мерзкой личины, но сначала он насладится любимой едой. Он будет есть, есть, есть…

Город остался позади. Теперь кот-мальчик несся по обочине шоссе, с каждым мгновением приближаясь к тому месту, где он перевоплотился в человеческого детеныша. Здесь восхитительный запах сделался так силен, что у кота-мальчика совершенно помутился рассудок.

И вот он увидел серую массу, шевелящуюся у обочины дороги.

Мыши! Это были мыши! Они ждали его!

Испустив пронзительный жадный вопль, кот-мальчик метнулся вперед, и вдруг до него донесся голос, почему-то показавшийся знакомым.

– В крапиву! – крикнул этот голос, и, повинуясь ему, серая масса кинулась прочь от дороги, мгновенно скрывшись в траве.

Ну нет! Еда не сможет убежать!

Одним прыжком кот-мальчик оказался в гуще травы… и дико завизжал от невыносимой боли, которая пронзила тело и словно заживо содрала с него кожу.

Казалось, он очутился в середине костра! Его жгло как огнем, от боли глаза вылезли на лоб. Он бился, метался, орал, топча крапиву, пытаясь вырваться, однако запах еды по-прежнему кружил голову, опьянял, дурманил рассудок, мешал соображать.

И вдруг снова раздался тот же голос:

– Попался, самозванец!

Сквозь потоки слез, которые лились из глаз, кот-мальчик разглядел черного котенка, который сидел среди вытоптанных, измятых стеблей крапивы.

Это был тот самый котенок! Тот самый мальчишка! Да-да, он стал черным, но кот-мальчик отлично знал, почему это произошло.

Как этот мальчишка, этот котенок оказался здесь? Ишь, сидит – спокойненький такой! Неужели нарочно заманил противника сюда, чтобы заставить кричать от боли?

Ну так он сейчас сам закричит!

Кот-мальчик уставился в сверкающие ненавистью глаза котенка и призвал на помощь все могущество, которым наделила его хозяйка. Если он сумел поменяться с ним обличьем один раз, то сумеет и другой!

Его качнуло так, что он едва удержался на ногах, а потом окружающий мир начал расти, расти, стебли крапивы устремились верх… и какое чудесное, блаженное ощущение он испытал!

Исчезла боль! Крапива не страшна его телу, покрытому шерстью, зато мальчишка… ох, как ему было больно!

* * *

Да, Васька думал, что сейчас умрет от этой боли, которая вдруг навалилась на него с такой силой, что он еле-еле сдержал крик. Может быть, даже закричал бы, если бы на него не смотрел с земли его враг – черный котенок, – и перед этим врагом он не мог, не должен был кричать.

Ничего, преодолеть боль – это еще не самое трудное. Куда труднее будет убить котенка.

Просто так взять, схватить его – и придушить. И тогда, чтобы спастись от смерти, василиск примет свой первоначальный, подлинный облик.

Васька хорошо помнил, как Марфа Ибрагимовна сказала:

«Чтоб его одолеть, надобно, чтобы он обратно в свое яйцо вернулся. В этот самый спорышок. Ну, тут нужно на него быстренько наступить да и раздавить. Но ты сначала заставь его наизнанку вывернуться и обратно в спорышок вернуться! Это он только по своей воле сделает, ни по чьей другой!»

Васька надеялся, что именно так и произойдет. И тогда ему только и останется, что наступить на спорышок и ждать появления Ульяны. Когда она увидит, что жизнь василиска под угрозой, она, конечно, согласится для его спасения превратить Крылову, которая топталась неподалеку, в девчонку.

Васька продумал все это очень хорошо. Он был уверен, что все получится. И все почти получилось! Благодарная мышь собрала свое племя, кот-мальчик примчался и угодил в крапиву, потом не выдержал боли и вернул Ваське его прежний облик, и теперь… осталась такая малость!

Просто схватить его и стиснуть пальцами горло.

Сжать горло маленького котенка…

Котенок что-то промяукал, но Васька не смог разобрать ни слова.

Он перестал быть оборотнем, а значит, перестал понимать речь животных, оборотней и нечистой силы, но… но и без этого было понятно, что сказал ему василиск.

Василиск насмехался над Васькой! Знал, что он не сможет убить котенка!

Ведь это значило как бы убить самого себя… того, каким он был только что, минуту назад! Убить того, кто был другом банника Кузьмича, и смотрел в зеленое око-омут Марфы Ибрагимовны, и слушал ее рассказ о том, как крепко любил ее барин… Убить того, кто сидел на руках у Любаши, и спасал ее от Королевича, и утешал дворового, и звал на помощь все мышиное племя…

Васька не сможет!

Не сможет…

Все пропало.

Время ушло. Поздно!

Вихрь пронесся в небесах, запищали, разбегаясь, мыши, истерически завизжала перепуганная коза Крылова – и перед Васькой сгустился черный вихрь.

Ульяна…

– Да ты осмелел, котишко-оборотень! – прорычала она. – Но ненадолго! Сейчас конец тебе придет! Раньше, пока ты был котом, я опасалась тебя убить, чтобы удачу свою не спугнуть, а теперь чего бояться? Теперь ты снова человеком стал! Теперь я все могу!

Она вскинула руки, лицо ее исказилось злорадной ухмылкой, и вдруг…

…вдруг Ульяна испустила такой дикий крик, что Васька сам чуть не заорал от ужаса, а черный котенок почти влип в землю.

Ведьма покачнулась и рухнула наземь. Лицо ее побледнело, глаза вылезли из орбит, губы посинели и безобразно вздулись. Руки покрылись черными пятнами.

Но не это было самым страшным. Самым страшным были шесть черных змеек, которые ползали по ее телу и кусали, кусали руки, ноги, шею, лицо…

Шесть змеек… шесть гадючат…

Мышка говорила, что гадючата стоят один за другого и мстят обидчикам.

Ульяна убила одного из семи змеенышей, и вот шесть его братьев явились отомстить за него.