Но, возносясь на Олимп богатства, каждый из «небожителей»понимал, что отныне становится не просто богатым человеком, а реальной фигуройотечественной политики, на которую будут ставить или не будут ставить другиеполитики. Владелец «Савоя» был не просто «небожителем». Он был одним из тех,кто определял состав постсоветского Олимпа, а значит, имел право самостоятельночинить суд над другими людьми и полностью распоряжаться их судьбами.

Ему позвонили, когда он ехал в машине. Взяв, трубку, онпосмотрел на определитель номера. Номер был ему нужен. И он включил телефон,бросив короткое:

— Ну!

— Он вчера разговаривал с сотрудником службы охраны.

— Как?

— Как только банкир ушел от вас, ему позвонил подполковникслужбы охраны и спросил, что он думает насчет финансирования лечения?

— При чем тут лечение? Какое финансирование? — разозлилсяон. — Объясните толком.

— Мы не поняли. Но он отказался.

— У вас есть пленка?

— Есть, — доложил звонивший.

— Привезите ко мне в кабинет. Я послушаю.

— Вас понял.

Через пятнадцать минут владелец «Савоя» в своем кабинетеслушал запись беседы подполковника Литвинова с банкиром Цфасманом. Рядом стоялкоротко остриженный седой человек в куртке.

— При чем тут лечение? — спросил хозяин кабинета, прослушавзапись разговора.

— Они знали друг друга, — сказал седой, — он вас обманывал.Цфасман знал Семена Алексеевича. Видимо, он и рассказал ему об операции.

— Но зачем, — пожал плечами владелец «Савоя», — он ведь неидиот? Зачем ему рассказывать? Терять такие деньги? Все терять?

— А если он поставил на другого кандидата? Если он хочетодновременно играть за обе стороны?

— Да. Это похоже на Цфасмана. Значит, вы считаете, Слепнев,что он пытался нас обмануть?

— Безусловно. Вы видите, как он нервничает. Рожко проверилЛитвинова и выяснил, что тот живет один. Никакого мальчика у него нет. Он давноразведен и живет один, — снова повторил Слепнев.

— Значит, они нас обманывают?

— А разве вы не поняли? Послушайте, что он сказал, когдаразговор закончился. Мы сумели записать и эти слова. Он громко выругался. Еслион действительно никого не знал, то почему так нервничал? И тем более почемувыругался, отключившись? Цфасман говорил, что не знает Семена Алексеевича, авыяснилось, что знает. По-моему, вполне достаточно. Никто больше не мограссказать об операции. Только банкир.

— Получается, так, — согласился владелец «Савоя».

Наступило тяжелое молчание. Слепнев смотрел на человека, сидевшегоза столом, а тот барабанил пальцами по полированной крышке стола, словно решаянелегкую задачу.

— Да, — наконец изрек он, — очевидно, другого выхода нет.

Слепнев все понял. Ему не нужно было подробно объяснятькаждое задание. Он кивнул и молча пошел к двери.

— Полковник, — позвал его хозяин кабинета. Слепневобернулся.

— И пожалуйста, — услышал он пожелание, — без ошибок. Выведь, кажется, уже один раз ошиблись?

— Мы все исправили. Это милиция выдала такие номерапаспортов, — упрямо сказал Слепнев.

— Вы уже нашли владельца фирмы? Грузина?

— Нет. Но мы его найдем.

— Боюсь, что у нас нет времени ждать, пока вы будете егоискать. Если он догадается, почему его ищут, и расскажет все журналистам, намбудет очень трудно убедить их, что ваши сотрудники отправлялись в Швейцариюлюбоваться снежными вершинами Альпийских гор. Вы понимаете мою озабоченность?

— Мы его найдем.

— Думаю, что моя помощь в данном случае окажется нелишней. Япримерно знаю, что нужно предпринять при таком варианте. Они ведь всегда оченькорпоративны, вы меня понимаете?

— Нет, — действительно не понял Слепнев.

— У кавказцев развито чувство семьи, чувство единения,чувство рода. Можно использовать этот момент. Он наверняка выйдет накого-нибудь из своих земляков. У него ведь нет денег, документов, связей.Повсюду ваши люди отрезали ему пути к отступлению.

Слепнев молча слушал.

— Мне казалось, что с вашим опытом вы, полковник, должныуметь просчитывать варианты. Нужно выйти на влиятельных грузин в Москве и черезэтих людей найти их исчезнувшего земляка. Достаточно элементарно.

Лицо Слепнева не выражало никаких чувств.

— Вы со мной не согласны? — спросил хозяин кабинета.

— Да, — Сказал полковник, — согласен. Я могу идти?

— Идите, — кивнул владелец «Савоя». Когда полковник вышел,он зло пробормотал: — Холодный убийца без мозгов.

Подумав немного, достал из кармана записную книжку. В нейбыли записаны имена пятерых банкиров. Четвертой стояла фамилия Цфасмана. Хозяинкабинета достал ручку, медленно отвинтил колпачок и провел четкую, тонкуюлинию, зачеркивая фамилию Цфасмана. После этого, немного подумав, вписал другуюфамилию и закрыл книжку, положив ее обратно в карман. И только потом потянулсяк телефону.

Вечером Резо вышел к соседям, чтобы позвонить двоюродномубрату. Он спрятал пистолет в пиджак, не решаясь расстаться с оружием даже нанесколько минут. Вера объяснила соседям, что у нее не работает телефон, апришедший знакомый должен срочно позвонить. Соседи любезно разрешиливоспользоваться их телефоном, тем более что Вера заранее оставила однустодолларовую купюру на столике, невзирая на энергичные протесты хозяев дома.Резо вполне оценил ее благородство. Соседи жили через три этажа. Пенсионеры, струдом сводившие концы с концами. Разумеется, сто долларов для них былиогромным подарком, но старики упрямо не хотели брать денег, перешептываясь сВерой, стоявшей в другой комнате.

Хозяин дома, располневший лысый старик, с мясистым лицом,даже дома ходил в рубашке с длинным рукавом и темных брюках с подтяжками. Егожена была в обычном старом халате, выцветшем от частой стирки, но опрятном ичистом. Волосы у нее были собраны на затылке и перетянуты резинкой. Старыедешевые очки постоянно сползали с носа, и она поправляла их привычным движениемруки.

Резо набрал номер Автандила и услышал знакомый голос жены:

— Что случилось, Резо? Что у тебя произошло?

— У меня неприятности, — закричал он в трубку, — ни в коемслучае не приезжай в Москву. Что бы тебе ни сказали, не приезжай. Ты меняпонимаешь? Даже если тебе передадут, что я попал в больницу, даже если узнаешь,что меня арестовали. В Москву не приезжай ни под каким видом.