— Никогда не стану встревать в торговлю продуктами, — быстроуспокоила я Розу, — свои привилегии как опекуна я не знаю, деньги Сони мне ненужны, нам собственных средств вполне хватает. Уж извини за прямоту, но я взялав дом Катю не из-за какой-либо материальной выгоды, имею только одну причинудля того, чтобы довести ее до восемнадцатилетия, — хочу отплатить Соне добромза добро. Вырастет девочка и уйдет.

Финансовыми вопросами сейчас займется адвокат.

— Это хорошо, — повеселела Роза, — честно говоря, яиспугалась. Ты кретинка, в торговле ни бельмеса не смыслишь. Одного не пойму:какое такие добро тебе Сонька сделала? Вы же даже не дружили! Адашева всемулыбалась, но в душу не пускала, даже меня на некотором расстоянии держала,хотя наши отцы лучшими друзьями были!

В моей голове внезапно возникло воспоминание.

Ледяной декабрь сковал Москву, до Нового года остается всегоничего. В институте все кашляют, чихают, кое-кто из преподавателей приползаетна работу с температурой, в столице бушует грипп. Конечно, нужно бы, увидав,как столбик термометра убегает вверх от отметки «37», остаться в постели, питьчай с малиной и спать, спать, спать. Но у студентов сессия, и наш ректор, отецРозы, в самом начале декабря собрал коллектив и предупредил:

— Те преподаватели, которые возьмут бюллетени в дниэкзаменов и зачетов, не могут рассчитывать на мое хорошее отношение к ним.

Вот почему абсолютное большинство профессуры, еле-елеудерживаясь в креслах, слушают студентов и потом расписываются в зачетках.

Тридцатого числа я приволоклась на кафедру и, сев за стол,стала просматривать письменные работы. Мне повезло больше, чем другим, инфекцияпо непонятной причине пока обошла меня стороной.

Глаза бегали по строчкам, руки машинально исправляли ошибки,но в голове крутились не имевшие никакого отношения к службе мысли. Где взятьденег?

Финансовая яма, в которую я попала, была настолько глубокой,что рублей не нашлось даже на праздничный продуктовый заказ, и я отдала свойталончик Лесе Кононовой. Слава богу, хоть подарки для своих припасла заранее,но, похоже, на столе у нас не будет ничего вкусного.

Я безуспешно пыталась придумать выход из ситуации, и тутзазвонил телефон. Секретарша ректора, Елена Борисовна, каменным тоном заявила:

— Васильева, зайдите немедленно к Михаилу Николаевичу.

Я перепугалась до отключки сознания. Ректор никогда необращал на меня своего княжеского внимания, чему скромная преподавательницафранцузского языка была очень рада. «Минуй нас пуще всех печалей и барскийгнев, и барская любовь». Я всегда была согласна с этим заявлением классика, ивдруг вызов к САМОМУ?

Михаил Николаевич, увидев, что я вхожу в кабинет, встализ-за стола, чем поверг меня в еще больший шок.

— Рад видеть вас, Дарья Ивановна, в добром здравии, —прогудел ректор, указывая мне на кресло, — похоже, инфекция вас не затронула.

— Да, — осторожно кивнула я.

— Как работается? — ректор проявил отеческую заботу.

— Спасибо, великолепно, — заблеяла я, совершенно не понимая,что происходит. Единственное, что пришло мне в голову: начальство перенеслогрипп, получило осложнение на мозг и решило, что Дашутка дочь нужноговлиятельного человека.

— Как дети? — лучился улыбкой Михаил Николаевич.

— Спасибо, в полном порядке.

— А мама?

— Великолепно! — бодро воскликнула я. Ну не объяснять жеему, что матушку свою я не помню, она скончалась, когда дочь еще не научиласьходить, воспитывала меня бабушка, практически никогда ничего не рассказывавшаяо моих родителях. Я знаю только, что отец и мать у меня когда-то были.

— Супруг, надеюсь, в добром здравии? — задал следующийвопрос Михаил Николаевич.

— Работает, очень занят, — лихо соврала я, давно пережившаяразвод с очередным мужем.

— Ну, прекрасно, — закивал ректор, — видите ли, Дашенька…

Я вцепилась пальцами в сиденье стула. Дашенька!

Матерь Божья! Михаил Николаевич явно не в себе!

— ..хочу попросить вас о небольшой дружеской услуге. ЕленаБорисовна.., знаете ее?

— Да, — шепнула я, — ваша секретарша.

— Именно так! Елена Борисовна говорит, что товарищ Васильеваскромный, неболтливый, интеллигентный человек. Просьба моя не имеет отношения кработе, она очень личная.., частная. Конечно, вы можете отказаться.

— Постараюсь сделать для вас все! — воскликнула я.

— Замечательно. Понимаете, я заказал для жены подарок,браслет из ее любимого жемчуга. Сегодня нужно забрать изделие, ювелир уезжаетчерез пару часов в Подмосковье, в санаторий. И вот незадача! Мой водитель слегс температурой. Елена Борисовна пожилая дама, ей на метро трудно ехать… Таквот.., э.., она сказала, вы.., порядочный человек.., сделайте одолжение,съездите за сувенирчиком, не в службу, а в дружбу.

Вот адрес и конвертик с деньгами.

У меня отлегло от сердца. Бог мой, какая ерунда!

Начальство всего лишь решило использовать преподавательницув качестве курьера.

— Елена Борисовна пообещала, что вы не станетераспространять по институту сплетни о наших хороших отношениях, — пел МихаилНиколаевич.

Я схватила листок бумаги и конверт.

— Уже еду!

— Спасибо, поверьте, я буду очень вам благодарен.

Да, кстати, мне надо в министерство; если, вернувшись назад,вы обнаружите кабинет пустым, не отдавайте сверточек Елене Борисовне. Междунами говоря, она сплетница. Хорошо, душенька? Вручите его мне лично в руки.

Я кивнула и пошла одеваться. Путь предстоял неблизкий, вдругой конец Москвы, на дворе стоял лютый холод, колкий, острый ветер больнобил по лицу.

На обратной дороге мне досталось в вагоне метро место. Ясела и не утерпела, открыла красную бархатную коробочку. Внутри оказалсябраслет из жемчуга, красивое, совершенно недоступное большинству советскихженщин украшение. Полюбовавшись на роскошь, я положила коробочку в сумку изакрыла глаза.

Вагон покачивался, от пассажиров пахло мандаринами ишампанским. Кое-кто уже начал праздновать Новый год.