Гораздо сильнее, чем христианство, повлияли на Ирландию набеги викингов в IX веке. В сельской Ирландии скандинавы всегда были малочисленны – они селились в основном в морских торговых городах, прежде всего в Дублине, ими же и основанном. Однако их набеги, которым нужно было организованно сопротивляться, в значительной мере способствовали политическому объединению. С этого времени нам начинают попадаться правители, стремящиеся расширить свое господство и даже провозглашающие себя «королями всей Ирландии» – как Маэл Сехналл мак Маэл Руан (ум. в 862) и Бриан Бору (ум. в 1014). К XI веку расширяются и территории, на которых правили такие верховные государи (принадлежавшие теперь зачастую к совсем другим династиям), и их власть на этих территориях[151]. Но на этом политическое объединение заканчивалось; слишком ограниченны были имевшиеся в распоряжении королей ресурсы и слишком примитивна инфраструктура, чтобы добиться чего-то более постоянного. Вторжение английского короля Генриха II после 1169–1170 годов и частичное завоевание, подарившее сыну Генриха Иоанну титул «лорда Ирландии» к 1177 году, привели к образованию англо-норманнских владений, имевших сходство с современными им ирландскими королевствами и вместе с тем сохранявших особенности английского и континентального уклада. Ирландская церковь еще с 1110-х годов приблизилась по структуре к континентальной, а ирландские короли (как их называли в ирландскоязычных текстах до 1400 года и позже) по крайней мере номинально подчинялись английскому правительству в Дублине. И тем не менее «гэльские» владения позднего Средневековья и некоторых из английских по-прежнему несли в себе социокультурные черты королевств пятисотлетней давности и более, а там, где это было не так, перемены шли изнутри, а не насаждались извне. Английская политическая власть и эти владения находились теперь в диалектической взаимосвязи, однако в остальном Ирландия к концу Средних веков изменилась, пожалуй, меньше всех прочих областей Европы[152].

В Англии все происходило совершенно иначе. Как мы уже видели, ранние англосаксонские государственные образования были часто крохотными, судя по их названиям, сведениям из более поздних письменных источников и данным археологических раскопок. Даже после частичного объединения там насчитывалось от 10 до 15 отдельных королевств, куда в начале VII века прибывали проповедовать миссионеры из Рима, Франкии и Ирландии. Как и в Ирландии, эти королевства одно за другим переходили в христианскую веру на протяжении трех поколений, однако здесь гораздо отчетливее проявлялась заинтересованность королей в культурно-политических связях, которые сулило им христианство – с римскими папами и, самое главное, с франкскими государями, ближайшими соседями по ту сторону Ла-Манша, гораздо более богатыми и могущественными. Правители Кента, самого политически и географически близкого к франкским землям королевства, приняли христианство первыми, после 597 года, стараниями миссионеров из Рима. Уэссекских королей (а именно правителей Гэмпшира и Беркшира) обратил в христианскую веру франкский миссионер в 630-х годах. К правителям Нортумбрии на севере христианство в конце концов пришло в 630-х из Ирландии, однако на церковном соборе в Уитби в 664 году была утверждена континентальная пасхалия, сближавшая Нортумбрию с Римом и Франкской державой. Крещение принимали самые честолюбивые короли, стремившиеся расширить свою власть. Исключение среди них составлял Пенда, король Мерсии (ум. в 655), однако после его гибели в сражении с нортумбрийцами Мерсия тоже перешла в христианскую веру. После 670 года новый архиепископ Кентерберийский Феодор Тарсийский (ум. в 690), назначенный папой византиец, совершил то, о чем ни один ирландский церковный деятель в то время и мечтать не мог, – объединил епископов всех англосаксонских королевств в единую иерархическую структуру. С тех пор англосаксонская церковь была полностью интегрирована в западноевропейскую, и сходство между ними усиливалось[153].

Однако между английскими королями VII века и правителями на континенте имелись явные различия. Островные властители могли обладать личным богатством, как свидетельствуют королевские погребения (самое известное было устроено около 625 года в Саттон-Ху), но в остальном ресурсы их были ограниченны, а государственная власть довольно примитивна и опиралась, как и повсюду, на собрания. Как и в Ирландии, их деятельность сводилась к междоусобным войнам, в которых они участвовали со своей дружиной. Однако постепенно полномочия их расширялись. Кто-то занялся законотворчеством, создавая своды законов, напоминающих континентальные (хотя и написанные на древнеанглийском). К концу столетия они наладили торговые отношения с франками через сеть морских портов – Ипсвич, Лондон, Хэмвик в нынешнем Саутгемптоне, – сравнимых с континентальными, такими как Дорестад[154]. В VIII веке несколько могущественных мерсийских королей – Этельбальд (716–757), Оффа (757–796) и Кенвульф (796–821) – имели достаточно тесные связи с первыми Каролингами. Оффа не только установил господство над южной Англией, но и присоединил большинство ее королевств к Мерсии, и этим происходившее в Англии отличалось от происходившего в то же время в Ирландии. После его кончины кроме Мерсии насчитывалось всего три королевства – Нортумбрия, расширившийся к тому времени Уэссекс и восточная Англия. Кроме того, при нем возникла более четкая организационная инфраструктура власти. Систематичностью – и опорой на письменные тексты – она уступала каролингской, однако включала в себя контроль над людскими ресурсами, позволивший Оффе выстроить военные укрепления в ряде мерсийских городов и стокилометровый вал, отделивший его королевство от земель валлийцев. Вал Оффы существует до сих пор и представляет собой крупнейшее сооружение такого рода в Европе со времен Адрианова вала. В 760-х годах Оффа начал чеканить новую монету по образцу выпущенной за несколько лет до того Пипином III (и в свою очередь, возможно, испытавшей влияние более ранних английских образцов). С 742 года до 830-х в Мерсии непрерывно проводились церковные соборы, напоминающие франкские, о чем имеются документальные подтверждения в письменных источниках[155].