– Я думала, что мы расстались.

– Но я тебя не отпускал, – сказал он серьезно.

– Мне сделали предложение.

– Вот как? – он приподнялся на локте. – И ты согласилась?

– Ты же женат. Почему я не могу выйти замуж?

– Ты альфа-самка, – с иронией произнес он. – Это подразумевает абсолютную свободу. Ты, конечно, пошутила насчет замужества.

– Конечно.

– Гера, нам надо поговорить.

– За ужином? – беспечно спросила я, игнорируя серьезность его тона. – Сделаем это за ужином. Мне понадобится двадцать минут, чтобы привести себя в порядок. Я страшно проголодалась! А ты?

– И я, – он улыбнулся. – Я тоже проголодался.

Его улыбка была спокойной, я бы даже сказала, мирной. Он смотрел на меня, как лев на добычу, которую уже обглодал до костей. Он ведь не знал, что у меня в сумочке, в тайном отделении лежит обратный билет в Москву. Я почему-то была уверена, что у него такого документа нет. Обратного билета на мое имя. Только один, на имя Козелкова Александра Ивановича. Еще в самолете я пыталась добиться:

– Скажи мне номер рейса, которым мы летим обратно.

– Зачем тебе это? – улыбался он своей непроницаемой улыбкой. И прятал электронный билет. – Не думай ни о чем, отдыхай.

И вот опять. Он усыплял мою бдительность и старался в постели так, как не старался никогда. Я тоже это почувствовала. Мы поменялись ролями. Раньше я была сверху, я им дорожила и старалась обслужить по высшему разряду. А теперь он словно вымаливал прощение. Пытался искупить грех предательства своей умелой любовью. На моем теле не осталось ни одного места, которое он обошел бы своими губами и языком. Все было великолепно, как будто во сне. Но пора проснуться. Я чувствовала его так же, как всегда, ни одна его мысль не была для меня тайной, кроме одной. Зачем он предал меня? Ради кого? Или ради чего? А ведь это та самая главная тайна, секрет алхимика, и я тщетно пытаюсь ее разгадать.

Мы шли в ресторан, такие счастливые и красивые, что все смотрели нам вслед. И никто даже не думал, что идут смертельные враги, не влюбленные, и уж никак не друзья. На мне было стильное платье, на Саше – элегантный костюм. Я легко несла позор своей измены, приколов его, как брошь, к своему вечернему наряду. Моя порочность рассыпала бриллиантовые искры и придавала лицу выражение, от которого мужчины, смотревшие на меня, сходили с ума. Саша мрачнел от ревности.

Ресторан, в который мы пришли, был шикарный и полностью соответствовал предстоявшему выяснению отношений. Наша любовь, похожая на красивую сказку, умирала в роскоши, и ей предстояли достойные похороны. Мы сели друг против друга и взяли в руки меню, словно список приглашенных на погребенье гостей. Я собиралась позвать невинного, как младенчик, лобстера, а он агрессивное мясо с кровью. Потому что явно собирался нападать, а я решила защищаться. Все это мы пожелали обильно окропить рубиновым как кровь испанским вином.

Ни в одной европейской стране нет такого количества баров и ресторанов, как в Испании, и не цветет столь пышно культ еды и пития. Кто не пробовал испанских вин, может считать свои знания о них половинчатыми. И не вздумайте покупать это вино у себя на родине. Такое чувство, что по пути на север оно постепенно умирает и доезжает на последнем дыхании, а, попав в бокал, бесславно отдает концы. Его глотаешь, словно дохлую устрицу, больше исполняя ритуал, чем получая наслаждение.

Иное дело здесь, в городе, где умерла каталонская коррида, но навсегда осталась ее кровь. Ею обильно политы мостовые, на ней замешаны чувства здешних жителей. Когда густую рубиновую влагу разлили по бокалам, я поняла: время настало. И мысленно сказала: торро! Потом махнула ресницами, как мулетой, и племенной бык тут же кинулся в бой.

– За нас, – в который раз за день сказал он и бросил на меня загадочный взгляд.

Я кивнула и подняла бокал:

– За нас.

Мы сделали по глотку и посмотрели друга на друга.

– Ты сегодня очень хороша, – улыбнулся Саша и вновь поднес к губам бокал. Теперь его улыбка от ревности стала похожа на солнце во время затмения. Несмотря на то что губы шевелились, лицо оставалось мрачным, как если бы это была ночь. – Мужчины не сводят с тебя глаз. Отойди я на минуту – тут же уведут. Я вернусь к пустому столику и весь оставшийся вечер буду лить слезы.

– Один не останешься, не беспокойся. Ты молод, хорош собой, а главное, у тебя есть деньги. Женщины за версту чуют мужчин, у которых есть деньги.

– А мужчины за версту чуют женщин, которые обожают заниматься сексом. Мы провели в постели два часа, а ты по-прежнему обжигаешь меня своими огромными жадными глазами. Смотришь так, что я теряю голову. Такое чувство, что у тебя нет возраста.

– Он у меня есть, – я улыбнулась через силу. – И ты его прекрасно знаешь… Так о чем ты хотел поговорить?

– Я очень тебя люблю…

Хорошее начало! Он забыл добавить: честное слово.

– Гера, я хочу тебя спасти, – его голос стал серьезен, улыбка погасла. – Ты загнала себя в ловушку. Твое упрямство привело к тому, что теперь тебе вряд ли удастся отделаться условным сроком. Я знаю, ты воображаешь себя великой интриганкой, но ты живешь химерами. До сих пор тебе каким-то чудом удавалось оставаться на свободе, и слава богу, что у тебя открыт шенген…

– Так это был билет в один конец? – тихо спросила я.

– Решать тебе. Курбатов не та персона, убийство которой спустят на тормозах. Я до сих пор не понимаю: зачем ты это сделала? – с отчаянием спросил он. Я напряглась. Играет или правда?

– Так получилось.

– Надо было сразу пойти в полицию. Во всем признаться, сослаться на состояние аффекта, на то, что он скотина и постоянно тебя оскорблял.

– Скажи еще, домогался, – усмехнулась я.

– Не передергивай, – он с досадой поморщился. – Тебе не кажется, что ты э-э-э… не совсем адекватно воспринимаешь окружающий мир?

– Хочешь сказать, что я сумасшедшая?

– Зачем так? Ты, как это называется? – Он щелкнул пальцами. – С изюминкой.

– И в чем мои странности?

– Ты очень красивая женщина, обеспеченная и, насколько я знаю, абсолютно здоровая, но ты не замужем, у тебя нет детей.

– Это, по-твоему, странность?

– Конечно!

– У меня есть мои ученики. – Я взяла салфетку и промокнула губы.

– Да при чем здесь они? Каждый нормальный человек должен жить в семье, иметь детей…

– И любовника или любовницу. С моей точки зрения, это и есть ненормально. Это, милый мой, лицемерие. Ты живешь во лжи, – мягко сказала я.

– Я мужчина. Мужчина по природе своей полигамен. Этому есть научное объяснение.

– Подлости есть научное объяснение? – удивилась я.