Но он уже потерял ко мне интерес. Я подхватил бумаги той же рукой, в которой держал жезл, и прошел за стойку. Я не собирался оставаться в Ристоре-Параллельном и знал, что судно, на котором совершил свой недолгий путь, скоро отплывает отсюда на Каллок.

Я отыскал на улице, примыкавшей к гавани, билетную кассу и обнаружил, что, хотя до Мьюриси этот паром не ходит, можно на нем доплыть до Каллока, а оттуда, через несколько пересадок, туда, куда мне нужно.

В порт я вернулся вовремя, чтобы успеть на борт, и получил приятную каюту на верхней палубе.

Ристор был частью Архипелага Грез, хотя близость к Глонду придавала ему сходство с материком и тот же угрюмый климат. Поэтому я был рад, что провел на берегу немногим долее часа. Когда корабль отплыл, повернув на юг, я осознал, что превращаюсь из путника, покинувшего воюющий север, в странника по островам.

То же, что и при пересадке на Ристоре, повторялось с мелкими вариациями на каждом острове, где я менял корабли. Каллок, Ганнтен, Деррил, Уннер, Оллдус, Лейя, Чеонер – названия и порты скользили мимо, сливаясь друг с другом в памяти. Два-три острова я почти и не видел: мы причаливали ночью, а еще до рассвета я отплывал на следующем корабле. Но где бы ни причаливали суда, всюду происходили одни и те же задержки из-за непонятных, но раздражающих бюрократических процедур. Мои документы обычно всех устраивали. Жезл повсеместно осматривали и использовали обычным образом, но никаких отметин на нем так и не появилось.

Череда кораблей постепенно уносила меня на юг, в яркие субтропические моря. Температура с каждым днем росла, солнце сияло в небе, превращавшемся, казалось, в огромный рефлектор, концентрирующий его лучи. Воды были спокойными и блестели, как металл. Под их поверхностью двигались течения и приливы, однако каждый участок плаванья оставался тихим, неприметным путешествием по бестревожным морям.

Я защищался от растущей жары тем, что переоделся в длинную льняную рубаху и широкополую шляпу, купленные в киоске на борту парома между Ганнтеном и Деррилом. Лицо и руки я покрывал защитным кремом. После первого дня вне дома я перестал бриться и скоро привык к виду своей отросшей бороды.

Музыка вернулась ко мне. У каждого острова была своя нота. Я опирался о планшир, пересекая море и глядя на сушу. Музыка звучала у меня в голове и резонировала в теле: движение корабля сквозь воду, плавное покачивание на волнах, механические звуки неясного происхождения из глубины корпуса, отдаленный рокот двигателей, равномерная вибрация. Острова никогда меня не подводили. Морские птицы парили и ныряли в воздухе, следуя за кораблем, повсюду можно было мельком увидеть рыб и морских животных, поочередно всплывавших, быть может из любопытства, чтобы посмотреть, как мы, взбивая пену, движемся мимо. Острова издавали свои ноты. Во внезапных вскриках сигналов и сирен, когда мы встречались с другими кораблями в узких проливах меж островами, я улавливал синкопы зарождающегося ритма. Когда мы проходили между двух островов, я не знал, на какой борт мне раньше бежать.

Если раньше я лишь мечтал бы о музыке, ища в ней диссонанс, вызов и удивление, то сейчас негромко насвистывал сам себе мелодии, отстукивая ногой возникавший во мне ритм. На каждом судне я вставал поближе к носу, чтобы лучше улавливать его плавные подъемы и спуски на волнах. Значительную часть времени я проводил с закрытыми глазами, отзываясь на звуки в собственных мыслях, или смотрел поверх водной глади в сторону ближайшего острова, не фокусируя взгляда – просто туда. Пассажиры на встречных судах махали руками, разделенные пересекавшимися пенными следами на водной глади, и скоро я присоединился к ним и тоже стал махать в ответ, полюбив это морское приключение, странствие в неведомые доселе области не только огромного, переполненного островами океана, но и новых музыкальных устремлений, более светлых и более счастливых, поднимавшихся со дна моей души.

Так благополучно завершилась первая часть моего путешествия. Я прибыл на Мьюриси и после многодневного ожидания, потому что он участвовал в звукозаписи на другом конце острова, встретился с Денном Митри.

За день до того, как мне предстояло выступить в следующий этап моего долгого пути, Денн повез меня прокатиться по холмам вокруг города Мьюриси, и в конце концов добрался до небольшой деревни на южном берегу. Там мы остановились, чтобы не торопясь пообедать на тенистой террасе над морем, плескавшимся далеко внизу. Белые и терракотовые домики столпились на холмах, окружавших крохотную бухту. К деревянным причалам было привязано два десятка лодочек и яхт.

Я упивался видом, притворяясь, будто отношусь к нему как к обыденности, хотя в действительности от безыскусной красоты захватывало дух. Мы с Денном прихлебывали охлажденное вино, подъедали салат, который выбрали для начала. Наполовину покончив с едой, я отложил вилку и наклонился, опершись локтями на плетеные подлокотники кресла. Смотрел вниз, на море, вдыхал свежий воздух, напоенный ароматом лоз, оплетающих решетку над головой, цветов и необычных блюд. Вокруг стрекотали насекомые, невидимые в листве деревьев.

Огромный темный корабль медленно пересекал наше поле зрения, направляясь в сторону города Мьюриси, лежавшего вдали между холмами.

Митри тоже перестал есть. Он увидел, куда я смотрю, и откинулся в кресле. Долгое время мы ничего не говорили.

– Ты понимаешь, что это за корабль? – спросил он.

– Думаю, да. Военный транспорт?

– Да. Думаю, из ваших.

Его слова меня потрясли. Я ему не рассказывал о Джаке, и он ни на что не намекал, но мне вспомнились вдруг прежние заботы.

– Что он здесь делает?

– Мьюрисийская гавань – договорной порт. Большинство транспортов останавливаются там на несколько дней.

– Ты уверен, что этот из… уверен, что он из Глонда? Откуда ты знаешь?

Корабль, насколько я видел, не нес никакого флага, хотя находился слишком далеко, чтобы я был в этом уверен.

– На прошлой неделе в порту стоял другой транспорт. Тот был ваших врагов. Хотя это нейтральная территория, сеньория заключила соглашение с армейскими, чтобы прибытия и убытия обеих сторон были разнесены во времени. Ты не читал в новостях о том, что случилось несколько недель назад?

– Нет… конечно, нет. Меня же здесь еще не было. Да и вообще, я оставил все это позади. Война была кошмаром.

– Это не о войне, – пояснил Митри. – Хотя тебя могло бы навести на мысль, что война тебя преследует. В гавани на набережной было побоище перед одним из клубов для военнослужащих. Тогда у нас стоял корабль из Файандленда. Ничего серьезного, просто пьяная драка, только очень большая. Много народу получило повреждения, кое-кого арестовали.

– Не могу поверить, что здесь такое происходит, – я обвел рукой мирный пейзаж. – Из-за чего здесь драться?

Митри в ответ многозначительно указал на транспорт.

– Место прекрасное, Сандро, – согласился он. – Но эти корабли набиты мальчишками, возвращающимися с войны. Они проторчали на борту несколько недель. Им нужно спустить пар.