Когда видео закончилось, Дженсен повернулась к экипажу. Все собрались в жилом отсеке «Ориона», командир перелетела туда, как только увидела, что было на карте. Она знала, что остальным это тоже нужно увидеть. А теперь хотела услышать их мнение.

– Мы знаем, где они, – сказала Дженсен. – Знаем, что есть немалый шанс того, что они еще живы.

Хокинс покачал головой:

– О чем ты?

– Они не заблудились, – пояснила командир. – Они сами решили отклониться от расписания, и точно знали, куда идут. Я видела эту штуку – эту структуру. Видела своими глазами. Я знаю, где их искать…

Хокинс с Рао переглянулись. Дженсен этот обмен взглядами не понравился.

– Думаю, они еще живы. Может быть, застряли – может, не могут вернуться к шлюзу. Я могу вернуться, – сказала она. – Могу им как-то помочь.

Как они все этого не понимают?

– Послушайте, на этот раз я пойду одна. Я поняла, о чем ты тогда говорил, Хокинс, насчет того, что я подвергаю опасности команду, гоняясь за людьми, которые… которые могут быть мертвы. Я поняла. Я не буду просить никого со мной идти, зная, насколько там опасно. Но я должна вернуться. Пока есть какой-то шанс, что я смогу их найти.

Они продолжали смотреть на нее так, словно не услышали ни единого ее слова.

Хокинс глубоко вздохнул.

– Дженсен, – сказал он, – пока ты была на «Вандерере» из Пасадены пришло сообщение. Было принято решение… знаю, что тебе оно не понравится.

Она воззрилась на него, не понимая, почему он не реагирует на ее слова. Разве он не видел этого видео?

– Решение состоит в том, что с тебя сняли обязанность командира экипажа. Твое место занимаю я. Немедленно.

Дженсен уставилась на него.

– Погоди, – сказала она. – Что?

Хокинс не стал повторять.

– Черта с два! – заявила Дженсен. – Это мой корабль! И командую им я… И ты не можешь просто взять и отнять его у меня. – Она чувствовала, что теряет самообладание, позволяет гневу овладеть собой, и с трудом удержалась, чтобы не повысить голос. – Проклятье! Я этого не допущу. Ты мою чертову должность не отнимешь…

– Уже.

В этот момент АРОК подлетел к ним, в каждой из трех рук он держал по подогретой тубе.

– Прошу прощения, что прерываю, – сказал робот. – Вы не ели уже больше двенадцати часов, и…

Дженсен выбила тубу из руки гребаного робота. Робот метнулся за тубой, чтобы ее содержимое не успело заляпать что-нибудь важное. Командиру хотелось заорать, наброситься на Хокинса, выцарапать ему глаза и пустить кровь. Как он мог такое с ней сделать! Это ведь был ее второй шанс, ее возможность оправдаться за двадцать один год неудач. Она готова была драться, лягаться и кричать. Однако она все-таки профессионал. Астронавт. Так что она удовлетворилась тем, что злобно на него посмотрела и скрестила руки на груди.

– Нам сейчас нужно переключить свое внимание, – сказал майор. – Вспомнить, зачем мы вообще сюда прилетели. Чтобы установить связь с пришельцами. Мы не можем позволить себе снова отправить кого-нибудь туда: особенно теперь, когда мы знаем, насколько это опасно.

– Хокинс, – проговорила Дженсен, стараясь сохранить спокойствие, – команда «К-Спейс» все еще там, нельзя же позволить им умереть…

– Предполагается, что они уже погибли.

Предполагается… Кем предполагается? Каким-нибудь пентагоновским генералом. А может, самим Хокинсом прямо сейчас? Или он просто страхуется?..

Командир подняла руки на уровень груди и переплела пальцы. Почти в молитвенном жесте.

– Мы не можем сейчас останавливаться, – сказала она. – Не можем просто сдаться. Нам необходимо довести это до конца.

– Не нам, а – тебе, – уточнил майор.

Сердце ее замерло: она наконец поняла, что это на самом деле происходит.

– Это… это вовсе не то, ты просто…

– Что я «просто»?

Дженсен промолчала. Больше здесь она ничего не добьется. Оттолкнулась ногой от стены и направилась в спальню, просто чтобы оказаться как можно дальше от этого надутого солдафона.

И, конечно же, он последовал за ней.

Стивенс помнил, как ему было больно. Болело практически все. К тому же было жарко, потно и неудобно – а чертов робот не желал оставить его в покое. Примиряло с этим всем лишь одно – РАМ накачал его болеутоляющими. И Санни всем сердцем одобрял это решение. Отныне боль и страх, которые ему следовало испытывать – существовали где-то рядом, но в сторонке. Волшебное ощущение, хотя Стивенс понимал, что придется за него расплачиваться, но не сегодня. Сегодня ему не обязательно было что-то делать.