сграбастал к себе поближе. Драконы — теплокровные создания, так что в моих объятиях она быстрее согреется. Ничего не понимая, она не стала отбрыкиваться, присмирела, прижалась, так что я даже повеселел, радуясь ее временному помутнению. Ощущая дыхание и легкий стук чужого сердцебиения в груди, зарылся в волосы и выдохнул: — Эви, так зачем тебе нужен принц?

Она чуть трепыхнулась.

— Не сейчас, — услышал под собой. — Я не могу здесь об этом говорить.

Спорить совсем не хотелось, ругаться тоже, но позже я вытрясу все необходимое.

— Ладно, — погладил ее по макушке, — но завтра начну допрашивать. Ты даже не представляешь, что для меня сделала.

Она немного отстранилась, и я увидел два любопытных алмаза под рассветными лучами.

— Что? — выражение сменилось на досадливо-смущающееся. — Просто указала место. Ты бы и сам догадался.

Усмехнувшись, я опустился чуть ниже и взял девушку за подбородок. Клятая разница в росте в данный момент очень мешала.

— Нет, Эви, я о подобном и не думал. Ты умница.

Мне показалось, что колдунья зарделась, а через секунду попыталась высвободиться. Такая смешная и непоседливая, вечно намеревается улизнуть.

— Рифер, нам пора, — глухой голос напомнил мне о времени. — Я стараюсь не нарушать правила.

— Ага, — ухмыльнулся я и коснулся ее щеки. — То-то ты разнесла в щепки два общежития.

— Одно залила, — то ли со стыдливостью, то ли с некоторым хвастовством отметила ведьма.

— Хорошо, — решил не спорить с ней. — Одно из них несильно пострадало.

Во-первых, де Алькан решила одну невероятную проблему, которая висела на мне словно многотонный груз, а во-вторых, девушка мне изначально понравилась: с первой встречи, с первого знакомства. Я мог как угодно прикрываться своей нелюбовью к ее расе и их повадкам, но Эванджелина постоянно удивляла. Она с осторожностью высказывала свое мнение, не давала фамильяру пуститься во все тяжкие, но нет-нет, но в ней прорывались черты чародеек.

— Идем, — она легонько стукнула меня по плечу. — Иначе нас застанут здесь.

— Вот же, Ваох, — чертыхнулся и прижал девицу к стенке дымохода. — Эви, мы несколько часов назад общались с настоящим богом, увидели разрушение острова и вернулись в академию. Неужели ты не хочешь закончить эту ночь как-то по-особенному?

Она либо не понимала, либо превосходно подыгрывала мне.

— Это как? — с придыханием спросила де Алькан, испуганно и завороженно.

Я вжался сильнее и провел носом от плеча до основания шеи. Если ей что-то и не нравилось, то она молча позволяла мне делать, все, что я хотел. А хотелось мне много.

Чтобы она не опомнилась и не стала возражать, легким движение коснулся губ. Совсем чуть-чуть, мимолетно и едва касаясь, потом отстранился, посмотрел на ее трепетное выражение лица, и снова впился поцелуем, ощущая запах ее ягодных духов. Поначалу она не желала отвечать мне, застыла словно каменное изваяние, но с каждым шагом стала раскрываться. Ответила, растаяла и подалась навстречу, позабыв обо всем. Ее руки стали бродить по спине, ногти впиваться в кожу, а потом задержались на пояснице. Я же был нааамного наглее, и моя ладонь устроилась намного ниже.

— Кхм, — раздался знакомый голос за спиной. — Я вас не отвлекаю?

Вот же дрянь! Испортил такой момент.

Эванджелина, услышав фразу ректора, брыкнулась и отдалилась на значительное расстояние. Я остался на месте. Если нас застали в неположенное время вне своих постелей, то смысл отрицать происходящее.

— Нет, дес ректор, — повернулся к нему, подмигнув колдунье, пытаясь таким образом ее успокоить. — Что-то случилось?

По виду Бастиана стало понятно, что он недалек от эмоционального взрыва. Мы-то улетели именно в то время, когда проходили беспорядки. Косвенно, и де Алькан виновата, но я не собирался сдавать девушку.

— Странно, что ты не знаешь, — ехидно заметил дядюшка. — Это ведь твой факультет пострадал.

Я пожал плечами. Мало ли дел у молодого дракона? Не во всех беспорядках я участвую, расписание очень плотное.

— Не знаю, — я прямо посмотрел на него и метнулся к побледневшей Эви. — Мы были здесь все это время.

— И ничего не слышали? — Бас скрестил руки на груди, посматривая то на меня, то на адептку первого витка.

Ему бы не студентов нервировать, а допросы вести. Еще немного, и ведьмочка расколется, как пить дать.

— Заняты были, — прикрыл девушку собой. — Не до звуков.

Ректор не дурак, намек поймет и третировать Эви больше не будет… хотя бы сегодня.

— Адептка де Алькан, — Бастиан продолжал сверлить нас взглядами. — Идите к себе, никуда не сворачивая, и не задерживайтесь. Поверьте, я узнаю, — добавил с нажимом, — если вас нет в своей комнате.

— Хорошо, — смешно пискнула колдунья и поспешила вперед на выход, теребя одежду.

Но не смогла не обернуться. С каким-то одновременно затаенным ужасом и заботой она смотрела на меня. Изрядно потрепанная, с обветренными яркими губами и дрожью в руках. Испугалась, что наказание от мэтра может быть суровым. А я надеялся, что она не бросится на мою защиту, вспомнит, что этот суровый мужчина мой дядя, который при других ведет себя  грозно, а едва она уйдет, мы сможем поговорить по душам.

— Иди, Эви, иди, — поторопил ее под недовольный вздох родственника. — Встретимся завтра.

Она чуть слышно хмыкнула, напрочь забыв, что драконы обладают чувствительным слухом, кивнула и ступила на первую ступеньку. Как только она покинула крышу, дес Миртеорон набросился на меня.

— Ричард, что ты себе позволяешь? — он подошел вплотную и взял меня за грудки. — Ты выпускник, наследник. Разве ты можешь так себя вести?

— Бас, — убрал его руки от воротника, — успокойся, чего ты такой злой?

Вопрос скорее был риторическим, и мне точно не следовало его задавать, потому что дядя натурально взорвался.

— А каким мне быть?! Каким?! Если из корпуса боевиков несколько часов вылетали драконы в звериной ипостаси. Вчера испортили здание артефакторов, а виновников, как я не старался, уличить не смог. Быстро говори, что вы здесь делали, и только попробуй соврать!

— Я тут ни при чем? — возмутился я. — Думаешь, испортил бы здание своего родного факультета?

И дураку понятно, что это не я. Я ведь часто сетовал, что хочу туда вернуться, а не жить с двумя счастливыми замужними студентками, сеющими добро и любовь.

— Но обжимался