Скользкий тип выплюнул жвачку, превратив ее в комочек вроде вишневой косточки, послал со слюной далеко. Вызвал интерес у Мотика. Присел, развернул пластинку с новой жвачкой, протянул мальчику.

– Угощайся, пацан!

Мотик дернулся, но был остановлен бабушкиной рукой:

– Он не хочет! И хватит на моем участке плеваться и сорить! Не в своей клоаке!

– Дамочка, выбирайте выражения! – Скользкий тип отправил в рот новую жвачку.

– Мамкиной титьки в детстве не досталось? – зло усмехнулась Алла Дмитриевна. – Сосательный рефлекс остался. Или изо рта воняет, люди шарахаются?

Наверное, она напрасно его злила. Нужна была другая линия поведения. Эх, если бы не внук! Она бы подралась, не убьют же ее, в конце концов. Но малыша пугать нельзя.

Однажды пришла домой с фингалом под глазом. Пьяный парень тащил брыкающую девчонку в подъезд. В сумке у Аллы Дмитриевны были тушки замороженной рыбы. Этой рыбой Алла Дмитриевна и принялась дубасить парня. Он оторопел и врезал ей даже не специально, а рефлекторно и бросился бежать.

Выслушав ее, муж Павел возмущенно спросил:

– А если бы их было трое, пятеро?

– Тогда синяков у меня было бы больше.

– И в кого ты такая?

Теперь, как выяснилось, на этот вопрос ответа не найти.

А тогда она подмигнула не заплывшим глазом:

– Была бы другая, ты бы на мне не женился.

Получивший диагноз Скользкий тип заходил желваками. Тут еще и «новые владельцы», поняв, что мужского сопротивления не получат, осмелели. Один из них принялся доставать из коробки поздравительные открытки и рассматривать.

– Положи на место! – гаркнула Алла Дмитриевна. – Не прикасаться!

Алла Дмитриевна почувствовала, что внук мелко задрожал. Сердце у него сейчас, наверное, бьется, как у птички. Испугался. Он никогда не видел бабушку злой, кричащей. Бабушка всегда добрая, веселая и очень его любит.

Она присела, обняла Мотика:

– Все хорошо, не бойся! Это как в мультике, там ведь тоже есть плохие и хорошие. Дяди плохие, но мы-то хорошие. Кто всегда побеждает? Ты у меня герой?

– Пацанчик! Герой! Не бзди, вы сейчас с мамой поедете домой, она тебе конфетку купит. Сосательную, – кривлялся Скользкий тип.

– Это не мама, – проговорил Матвей. – Это бабушка.

– Хорошо сохранилась. Несите из машины свои вещи, – приказал он «новым владельцам».

Алла Дмитриевна не заметила приближения Александра Петровича. Он, любопытствуя по-соседски, шел справиться, кто пожаловал. Увидел гастарбайтеров, выгружавших из багажника большие клетчатые сумки, точно как те, в которые Ангел с друзьями собирали яблоки у Дуни.

– Дмитриевна! Ты никак строителей наняла?

– Нет, Александр Петрович, это ко мне рэкетиры пожаловали. Якобы им дача принадлежит. Бред, конечно. Они войдут в дом только через мой труп.

– Что такое труп, бабушка?

Алла Дмитриевна не успела ответить. Как вдруг Александр Петрович взял под козырек:

– Задача понятна! – повернулся и поспешил на выход.

По пути он заглянул на участок Дуни и призвал помощь. Дома из гардероба с одеждой, которую они лет тридцать уже не носили, достал ружье. Со дна сундука со стратегическими запасами круп и макарон вытащил коробку с патронами.

Его жена, Ольга Егоровна, комментировала эту суету отрывистыми характеристиками: «Совсем сдурел! Пень плешивый, чего ты надумал? Уймись, холера!», но и любопытство выплёскивалось: «Да чего стряслось? Да против кого ты с ружжом-то?»

В молодости муж был бешен, спор на расправу и, как все горячие парни, охоч до девок. Намучилась с ним. Однако, наступив на горло женской гордости, приобрела женскую мудрость и сумела направить энергию мужа на хорошее дело, сельскохозяйственное. Внучке рассказывала с примерами и подробностями. Дочке не с руки было, та сама папочкиным выкрутасам в детстве была свидетельницей. Алёна, внучка золотая, сказала, что ей удалось суб-ли-ми-ровать дедушкин потенциал. Мудреное слово не сразу запомнилось, значило «перенаправить». Слово очень нравилось, прям как награда, орден, пусть на грудь и не повесишь.

Мужа шпыняла:

– Я тебя, ирода, уж су-бли-бировла, су-блибировла, а ты пень пнем!

– Оль? – затихал муж. – Ты чего су-бли-бли?

– Ничего! Ограду поправь, который день прошу! – загадочно отвечала.

И все-таки она, стыдно признаться, скучала без его бешенства, без буйного взгляда, без волос дыбом, как под электричеством, без рывков тела – напролом, не удержите.

Не отобрала у Сашки ружье и патроны! Не застыла в дверях: «Не пущу!» Поспешила следом, любопытной сорокой полетела.

Алла Дмитриевна мысленно велела себе: «Волю – в кулак!» – примирительно улыбнулась и постаралась говорить со снисходительностью человека, обладающего властью и не скрывающего свои возможности. Иногда уверенный натиск действует эффективнее кулаков. Ей ли не знать.

– Начнем с начала, не возражаете? Итак, вы утверждаете, что данные владения имеют других собственников. Это должно быть подтверждено соответствующими документами регистрации прав, судебных решений и так далее. Кроме того, исполнение решений, насколько я знаю, осуществляет судебный пристав.

Он выслушал ее, нахально ухмыляясь. Демонстративно выплюнул резинку и отправил новую в рот. Мелкие жвачные движения его губ и щек раздражали Аллу Дмитриевну безмерно. И он это видел.

– Все документы имеются, – вытащил из кармана пластиковую папку, сложенную вдвое, покрутил перед носом Аллы Дмитриевны. – В том числе вызовы в суд, на которые вы не являлись.

– Не было никаких вызовов!

– А квитанции заказных писем имеются. Чего там еще? Судебный пристав? Так я и есть он самый.

– Ваше удостоверение!

– Пожалуйста! – сунул ей под нос «корочки» и быстро убрал.

– Минуточку, я сфотографирую, – полезла за сотовым телефоном.

– Щас, разбежалась! Может, тебе еще и отпечатки пальцев?

Надо было просто смириться и уехать. Собрать вещи, пообещать Мотику, что заедут в придорожное кафе, где пекут потрясающе вкусные пончики. Это было бы не бегство, а стратегическое отступление. Как говорила психотерапевт ее приятельнице? Уперлась в стену – развернись, ищи другие пути, они обязательно найдутся. Алла Дмитриевна так не могла, она лезла на стену, штурмовала, взрывала. В данной ситуации, ради внука, смогла бы, но неожиданно пришла подмога: шкафоподобный сосед Ангел и еще двое мужчин. Один из породы советских итээровцев, второй – из, опять-таки советских, диссидентов от культуры. Все престарелые, и каждый по отдельности, вероятно, не был бы особо интересен, но вместе они почему-то представляли силу. Алла Дмитриевна затруднялась дать определение этой силе, но она была. Как данность. Как вера.