– Пиршество яблок, – сказала Дуня. – Пир – это когда еды больше, чем можно съесть.

Соседка снова улыбнулась, опять жалко и грустно:

– Пир – это много кухарок или поваров. Я очень люблю сушеные яблоки, не те, что в сухом компоте, сморщенные дольки, а те, что сейчас продают в маленьких пакетиках, кружочками с дырочками, мягкие, ароматные.

– Мои мама и бабушка такие заготавливали, – кивнула Дуня. – Прорва работы, а времени на нее нет.

– Поэтому свои яблоки выбросим, а импортные купим в супермаркете.

– «Диалектика прозы жизни», как выражается дядя Саша. Я с мужем развелась, – неожиданно призналась Дуня. – Он не хочет съезжать.

Это было неуместно: они мало знакомы, чтобы откровенничать. О Дунином разводе мало кто знал, потому что «развелись, но живем вместе» – звучит двусмысленно и вписывается в концепцию Степана: Дуня чудит.

«Нечистый за язык дернул, – подумала Дуня. – Откуда ты, черт, взялся?»

Она нашла объяснение: реакция на горести Аллы Дмитриевны, а у той точно горести, счастливые или просто эмоционально уравновешенные люди писем не жгут. Это как встречается тебе приятельница, рука у нее в гипсе. Движимая сочувствием, ты задираешь юбку и демонстрируешь повязку, под которой замазанное йодом красное пятнышко после удаления клеща. Впрыснул ли клещ вредные бациллы, не ясно, анализ не готов. Обеим плохо и обеим хорошо, потому что обеим плохо.

– Печально, – сказала Алла Дмитриевна.

– В каждом домушке свои заворушки, как любит говорить верная спутница жизни дяди Саши тетя Оля. Извините!

Дуня постаралась улыбнуться оптимистично и жизнеутверждающе. У нее, конечно, не вышло, как у прежней Аллы Дмитриевны, но ведь и попытка в зачет идет.

Алла Дмитриевна не выполнила обещание, данное маме – уничтожить письма из черной обувной коробки, – потому что не было времени съездить на дачу. Сжигать их, заодно и документы, привезенные мужем из Киргизии, в мойке на кухне было нелепо. Точно шпионке перед провалом. Алла Дмитриевна все откладывала поездку, пока вдруг не решила, что сжечь надо и все старые письма. Это будет ее действие, поступок, про который она говорила психотерапевту. Финальная точка невроза. Аллу Дмитриевну до сих пор передергивало от воспоминания о распродаже старых писем и альбомов с фотографиями в американском доме. Как бы на месте наследников поступили ее дети? Точнее – как они поступят когда-нибудь? Что будут делать с мешками писем неизвестно от кого? С хранящимися дома черно-белыми фото, на которых и сама Алла Дмитриевна никого не знает. На снимках из ателье с серьезным видом позируют бравые военные моряки – папины сослуживцы, женщины со смешными прическами и в старомодных платьях. На оборотах снимков подарочные надписи «на память от…». Любительские фото застолий, с парадов и демонстраций. Молодые красивые лица людей, большинство которых уже в могиле. Старые фото, кажется, коллекционируют, можно пристроить. Она не будет этим заниматься, пусть озаботятся дети.

Алла Дмитриевна приказала себе не поддаваться искушению, не пытаться перечитать какое-либо письмо, но поддавалась, выхватывала, читала.

Мамины письма из санатория. Они с папой уехали в Евпаторию, оставили ее с бабушкой, мама писала каждый день. Как-то письмо задержалось, с десятилетней Аллой случилась истерика. Бабушка была любительницей концертов без заявок, подхватила рев внучки и давай причитать: «Если они в море утонули… если они под машину попавшие… если их ограбили и порезали…» Алла замолкла, парализованная ужасом, потом медленно поднялась, взяла том «Биология» детской энциклопедии, который читала с целью понять на примере животных, как размножаются люди, и треснула бабушку по голове. Когда через несколько дней родители позвонили по междугородней связи, бабушка пожаловалась, что Алла ведет себя плохо, избивает ее.

– Ты избиваешь бабушку? – спросил папа, потребовав Аллу к телефону. – Регулярно?

– А чего она сказала, что вы утонули, вас сбила машина, ограбили и ножами порезали? Я ей всего один раз по голове книгой…

Папа не удержался от смеха, передал трубку маме:

– Алла! Веди себя хорошо!

По ее булькающему голосу Алла поняла, что мама тоже давится смехом.

Они ее хорошо знали. Вернее, чувствовали, главное – доверяли. Так прямо и говорилось в сложные моменты: «Мы тебе доверяем».

Две коробки поздравительных открыток. Каждый праздник мама покупала стопку открыток, подписывала, у них в почтовом ящике, соответственно, было тесно от полученных открыток. Тексты поздравлений стандартные, незамысловатые: пожелания здоровья, счастья, мирного неба на открытках с заснеженными елками – к Новому году, с веточками мимозы – к Восьмому марта, с бравыми солдатами – к 23 февраля, с шарами и флагами – к 1 Мая и к 7 ноября. Теперь тоже обмениваются поздравлениями: яркими картинками и короткими видеороликами по Интернету. Про 1 Мая и 7 ноября забыли, но добавились церковные праздники. По Сети поздравлять удобно, минимум усилий, и потом не придется утилизировать бумагу.

Мотик рвался ей помогать, ему хотелось швырять бумажки в костер. Алла Дмитриевна не позволила: детям с огнем играть нельзя. На самом деле не хотела, чтобы внук запомнил, как бабушка сжигает прошлое.

10

После третьей мариновали мясо на шашлык. Ангел сказал, что надо много лука. Кто его будет шинковать, то есть плакать горючими слезами? Галя слышал, будто если надеть маску для ныряния, то лук не страшен. Ангел воскликнул, что у него есть маска, и бросился в дом. Бурное возбуждение Ангела угасло не окончательно. Ему, хоть и в меньшей степени, хотелось бежать, что-то тащить, чем-то порадовать друзей. Он сам нацепил маску и гундосил из-под нее, что Харя мелко мясо режет, а Галя крупно.

Маска запотела, Ангел полоснул ножом по пальцу, струей потекла кровь и оросила белые кольца лука в миске. Выругались дружно, в три голоса. Галя стащил с Ангела маску и сказал, что есть шашлык с кровью, даже с кровью Ангела, не будет. Долго искали по дому аптечку. Куда жена прячет от внуков лекарства, Ангел не знал. Решили обработать палец водкой и завязать оторванной от чистого полотенца лентой. Палец стал похож на кусок докторской колбасы, обернутый тряпкой.

Приняв обеззараживающее вовнутрь, Ангел широко улыбнулся:

– Хорошо-то как, ребята!

– Хорошо, – согласился Галя, закусывая салатом оливье. – Природа. Тепло.

– И вы, балбесы, – подвел итог Харя.

Они захмелели в меру – когда тебе уже хорошо, а вещать и спорить еще не тянет. Наелись холодных закусок, и возиться с шашлыком не хотелось.

– Мы обещали милой девушке Дуне прийти за яблоками, – напомнил Харя.

Галя на него покосился, заподозрив, что не о яблоках речь. Зачем Харе яблоки? Намерился подкатить к девушке.

Ангел подтекста не уловил, вскочил, побежал в сарай за тачками. Домой сбегал за громадными клетчатыми сумками.

– Куда тебе столько яблок? – спросил Галя.