Через четверть часа мы подлетели к особняку Диксандри. Хозяин дома ждал под навесом у крыльца. Конечно, о случившемся ему уже доложили, да и экипаж с преступницей должен был прилететь раньше. Тогда почему он не в допросной? Почему встречает именно нас?

Когда летмобиль притормозил, Демио распахнул заднюю дверцу и буквально выволок меня наружу, прижав к себе. Ошеломленная, я обняла его за талию и уткнулась лицом в грудь. Демио поцеловал меня в макушку и тяжело вздохнул, поглаживая по волосам.

Я улыбнулась. Оказывается, осознание чужого беспокойства помогает нам самим успокоиться.

— Конфьер, просим прощения. Нам нет оправдания, — подал голос Эван.

Мы с Демио отстранились друг от друга, переглянувшись, но руку с моей талии он так и не убрал. Я чувствовала себя слабой девушкой, нуждающейся в защите, и это чувство не было зазорным, наоборот, правильным и закономерным.

— Вам не за что просить прощения, — неожиданно ответил конфьер, внимательно оглядев охранников.

Я вскинула на него удивленный взгляд. Как не за что? Да если бы вот эти два индивида не заснули на рабочем месте, я бы не истощила свой резерв и не испытала бы колоссальный стресс. Не то чтобы я хочу им наказания, но этот вопрос лучше прояснить сразу, чтобы установить прецедент. Миллиардер крепче сжал руку на моей талии, притягивая к себе, будто еще боялся нападения, и пояснил:

— К вам была применена сонная магия. Только перекличка по лукмобильнику помогла вам проснуться. Я подумаю, как можно обезопасить ваши летмобили от воздействия таких чар. Вы свободны.

— А что с девушкой, которая напала на конфьери? — спросил Эван.

— Мертва, — спокойно ответил Диксандри. — Как всегда, они заранее выпивают яд.

Повисла тишина. Охранники откланялись и направились к особняку. Я с непониманием смотрела на Демио. Как всегда? Что это значит? Неужели покушения происходили не только со мной? Вспомнилась женщина, лежащая у ног Диксандри, когда мы первый раз встретились. Неужели в тот раз покушения были совершены на него? Тогда в чем смысл? Тогда даже информации о конкурсе не было! Не говоря уже о том, что устранять должны претенденток, а не самого жениха! Или же в Дикоморье одна из участниц была там до меня, на неё было совершено покушение, и миллиардер отправил её домой? Глупо! Тогда еще только собирали список потенциальных невест.

— Ты ничего не хочешь мне объяснить? — тихо спросила я.

— А должен? — вскинув бровь, вопросом на вопрос ответил мужчина. — Тебе рано и опасно все знать. Это для твоей же безопасности.

— Я чуть не умерла. Ты должен как-то это растолковать.

— Меньше знаешь, крепче спишь, Йолина, — строго сказал Демио. Я с вызовом смотрела на него, пока миллиардер раздумывал над каким-то очень важным для него решением. Мыслей я читать не умела, поэтому приходилось лишь с надеждой смотреть на водного мага. Наконец, он отпустил меня и сделал шаг назад. Без его рук я озябла. — На следующем этапе конкурса ты вылетишь. Просто предупреждаю.

Я открыла рот, но ничего не произнесла. Вот так просто? Демио отвернулся, будто потерял ко мне всякий интерес. Я опустила взгляд, чтобы скрыть боль и ошеломление. Стоило ли ему дарить мне вчерашний чудесный день, если он собирался расстаться со мной?

По договору он обязан был сделать предложение победительнице. Если он избавляется от меня на этом этапе, то все мои потаенные мечты бессмысленны. Я сжала руки в кулаки. Больше всего раздражала собственная наивность, чем черствость миллиардера. Все в этом мире во власти этого мужчины! Испугался за мою жизнь? Но если бы я действительно была ему дорога, он упразднил был конкурс, чтобы прервать цепь покушений. А он «упразднил» меня.

— Уже наигрался, конфьер? — с разрывающей сердце болью спросила я. — Что же так быстро? Твоей привязанности не хватило и на месяц. Или просто я оказалась на редкость скучной игрушкой?

Хотелось расплакаться, подойти к Диксандри и влепить ему звонкую пощечину, а потом громко расхохотаться. Это было бы проявление истерики. Что со мной? Неужели этот невозможный миллиардер успел пробраться в мое сердце? Когда же это произошло, я не понимаю? Казалось, что еще тогда, в Дикоморье, когда он провожал меня взглядом со своего балкона. Наверное, именно тогда я оставила своё сердце, которое продолжало питать чувства к Демио. Оно глупое, а я — нет. Разотру и забуду!

— Даже больше месяца, — невозмутимо отозвался он. — Прости, Йолина, ты хорошая девушка, но все это заходит слишком далеко. Нам никогда не быть вместе. Мне не хочется тебя обижать. Просто уйди.

— Это из-за того, что мы с тобой разного уровня, да? — тихо спросила я, и мужчина недовольно поджал губы, так и не ответив.

На меня как ушат воды вылили в холодное зимнее утро. Мерзкие леденящие душу щупальца пробирались к сердцу, замораживая все внутренности. Я смотрела на того, кого и никогда не воспринимала всерьез, кого изначально побаивалась и называла маньячиной, и не верила, что он настолько эгоистичная и бездушная сволочь. Сволочь, которой подарила первую влюбленность.

— Надеюсь, вам было весело, конфьер, — тихо изрекла я и развернулась, но уйти так и не смогла. Хотелось сделать ему настолько же больно и неприятно, поэтому я вновь повернулась к нему, чтобы навсегда сжечь между нами мосты. — Ты всем дарил жемчужины?

Казалось, Демио вздрогнул. Он поднял на меня растерянный взгляд, но так и не ответил. Молчание — знак согласия. Я горько ухмыльнулась.

— Я их каждый день выкидывала, а цветок рвала на лепестки, потому что мне противно все, что связано с тобой, Диксандри, — выплюнула я. — Ты не герой моего романа, ты совсем не герой. Злодей — вполне возможно, но в скольких судьбах ты принимаешь участие, а? Это уже не романы, а пародии. Моим мужчиной будет только тот, который не будет видеть белого света без меня, который предпочтет меня даже богине. А тебе я желаю влюбиться в ту, которая никогда не станет твоей, даже мысль о которой будет твоей погибелью.

Я развернулась и зашагала в сторону особняка, чувствуя на себе взгляд миллиардера. Еще неделя в этой тюрьме, а потом я разорву контракт и стану счастливой обладательницей ста миллионов тирлингов.

Счастливой же, да?

Демио Диксандри

Она уходила, забирая с собой все хорошее, что было между нами. Я вновь и вновь прокручивал в голове слова, сказанные ею в порыве гнева, и думал, что уже влюбился в ту, которую она пророчила. Йолина уходила и совсем не догадывалась, что это она и есть. Даже мысль о ней — моя погибель. Не только моя, но и целого мира.

«Цветок рвала на лепестки», — эхом отзывалось в голове. Устойчивое выражение, которое означало презрение к дарителю. В древности, когда завоеватель заходил в покоренный город, его по приказу окидывали лепестками цветов, принося молчаливую клятву верности. Но кто бы знал, с какой ненавистью делали это горожане.

Я вздохнул, закрыв глаза и положив ладони на талию.