неожиданности. Хавкин, державший в руках перед открытым сейфом несколько пачек денег, замер с отвисшей челюстью. Люди в масках, не издав ни шороха, появились здесь, как привидения. Хавкин почувствовал, что у него трясутся руки и горячей, противной влагой набухает левая штанина. Беспалов хищной птицей метнулся к нему и, приставив пистолет к горлу, прошипел:

— Одно движение — и ты мертвый.

Елагин уже зажал рукой рот операторше и тихо говорил ей в самое ухо:

— Осторожно ложись на пол и не делай никаких глупостей. Ты ведь хочешь остаться живой? У тебя ведь и дети, наверное, есть? Ты же не хочешь оставлять их сиротами?

Операторша, дрожа от страха, свалилась со стула, упала на бок и, вытянув вперед руки, замерла. Елагин положил ее на живот, связал за спиной руки и обмотал скотч вокруг головы, заклеивая рот. Все это он проделал в течение нескольких секунд. Операторша была мокрой, от страха лицо и все ее тело покрылось липким горячим потом.

Биденко закрыл дверь, а Беспалов, словно железными клещами взяв Хавкина за запястье, тоже положил его на пол, скрутил за спиной руки и заклеил рот скотчем. Когда он поднялся, Биденко уже сгребал деньги из сейфа в рюкзак. Сейф был огромным, больше похожим на кладовую, и на каждой его полке лежали пачки денег. Беспалов снял рюкзак и тоже начал торопливо загружать его.

— А это? — Елагин кивнул на отделение сейфа, где пачки лежали не плашмя, как обычно, а стоя на ребре.

Беспалов кивнул, что означало: надо брать все подряд. Рюкзаки были почти полными, Биденко с трудом закинул свой на плечо, и Беспалов помог ему продеть руки в лямки. Затем кивком головы показал Елагину, что пора уходить. Но тот все бросал и бросал деньги в свой рюкзак. Беспалов взял рюкзак и, повернув Елагина, надел ему лямки на спину. Затем взвалил на плечо свой.

Прежде чем выйти в коридор, они постояли несколько мгновений у двери, прислушиваясь к посторонним звукам. Но в банке было так тихо, что если бы пролетела муха, ее жужжание, скорее всего, приняли бы за гул самолета. Хавкин и операторша еще не вышли из шока и не совсем соображали, что с ними произошло. Беспалов осторожно приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Там никого не было. Он выскользнул наружу, подождал, пока из хранилища выйдут Елагин и Биденко, и, осторожно надавив локтем на дверь, дождался, когда щелкнет замок. И только после этого сделал три быстрых шага к коридорчику, где их ждал Глебов.

Глебов тут же открыл наружную дверь, выпустил всех во двор и осторожно, стараясь не издать ни звука, снова закрыл ее. Подняв голову, Беспалов увидел, что на выходе, по ту сторону шлагбаума, стоит микроавтобус, за рулем которого сидел Ушаков. Будка охранника сотрясалась от ударов. Охранник, по всей видимости, пришел в себя и теперь стучался головой в стену, стараясь привлечь внимание. Но ни Беспалов, ни остальные никак не отреагировали на это. Проскользнув, словно тени, мимо шлагбаума, они заскочили в машину, задернули за собой дверь, и микроавтобус отъехал от банка. Ушаков вел его осторожно, стараясь не привлекать внимания и не дать повода остановить случайному гаишнику.

Беспалов, первым влетевший в салон машины и тяжело плюхнувшийся на сиденье, поставил на пол рюкзак с деньгами, стянул с себя шапочку и начал снимать камуфляжную одежду. Ему хотелось поскорее избавиться от всего, что связывало его с ограблением. Дольше всего пришлось повозиться с боксерками из-за длинных шнурков. Он снял их, пошевелил пальцами ног и надел лежавшие рядом и оставленные им на сиденье брюки и рубашку. Затем аккуратно свернул камуфляж, положил его в пакет и сунул под сиденье. Остальные тоже молча переодевались. Никто не проронил ни слова. Все еще не отошли от недавнего напряжения. И хотя они уже были далеко от банка, говорить не хотелось никому. Заговорили только тогда, когда машина остановилась у автомастерской. Да и то не заговорили, просто Елагин произнес одну фразу.

— Я открою, — сказал он Ушакову, сошел на землю и несколько раз провернул ключ в замке.

Затем открыл ворота, подождал, пока машина въедет в мастерскую, и снова закрыл их. Беспалов вышел наружу и только тогда впервые за этот день почувствовал, что смертельно устал. Он подошел к стоявшему в углу столу, сел на его край и начал смотреть, как из машины достают рюкзаки с деньгами.

— Ну что, будем подводить баланс? — нетерпеливо спросил Елагин.

Беспалов видел, что и Елагин, и все остальные сгорают от нетерпения поскорее узнать, насколько они стали богаче. Особенно не мог скрыть своего возбуждения Биденко. До него только в эту минуту окончательно дошло, что операция прошла успешно и рюкзак с деньгами, который он вынес из банка, стоит сейчас перед ним на столе. Кроме рюкзака в кармане камуфляжной формы у Биденко находилась еще одна пачка денег. Он сунул ее туда уже после того, как Беспалов надел рюкзак ему на плечи. Деньги были новенькие, их лежало там много и класть их было уже некуда, и Биденко скорее машинально, а не из жадности схватил эту последнюю пачку. Он не знал, сколько там было, запомнил лишь красный цвет банкнот и, значит, выходило, что это были пятитысячные. А если так, то в кармане камуфляжной формы у него лежало полмиллиона рублей. Такой суммы он ни разу не держал в своих руках и сейчас мучительно соображал, стоит ли говорить об этих деньгах товарищам. А поскольку автоматически, сам собой, ответ не находился, решил подождать, а там действовать по обстоятельствам.

— Я бы сейчас поел, — сказал Беспалов. — Голод такой, что ноги трясутся.

Елагин с недоумением посмотрел на него, но Глебов, как никто понимавший своего бывшего командира, взял со стола электрический чайник, налил в него воды и включил в розетку. В углу мастерской стоял холодильник. Глебов открыл его, достал колбасу и, постелив на стол бумагу, стал аккуратно резать ее на тонкие кружочки. Затем попросил Ушакова принести кружки и заварку.

Чай вскипел, Глебов налил кипятку в кружку Беспалову, потом себе и, поставив чайник на стол, кивнул остальным.

— Наливайте, чего стесняетесь.

Ушаков отодвинул рюкзак и заварил себе чаю. Елагин молча и все с тем же недоумением смотрел на него.

— Больше всего боюсь, как бы у нас после всего этого не поехала крыша, — сказал Беспалов, прожевывая колбасу, которая казалась ему абсолютно безвкусной. — Деньги — зло. Мы никогда не должны забывать об этом. А поэтому распоряжаться ими следует крайне осторожно.

— Что значит