Кинув на шерифа еще один не свойственный ему раздраженный взгляд, директор Вульф откашлялся в кулак, призвал школьников к тишине и, убедившись, что никто ему мешать не будет, обратился к учащимся:

– Все мы скорбим по общей утрате в лицах Эмбер Роуз, Алекса Картера, Дэвида Лонга, Фреда Эфрона и Питера Хилла. Для жизни у них, казалось, был козырь – молодость, и нет ничего более трагичного, чем лишиться ее из-за несчастного случая. Это доказывает, что юные годы не иммунитет неприкосновенности, а красота не является символом защищенности. Вы же должны помнить не только преждевременно ушедших талантливых молодых людей, но и то, что здесь мы видим недвусмысленный посыл свыше – риск не идентифицирует нас как бессмертных или хотя бы храбрых. Оберегая свою жизнь, вы защищаете родных и близких от неизлечимого чувства утраты и горя.

Это касается не только ребят, известных как «французы». Сомнения уже развеяны, они стали жертвами обстоятельств. Теперь это официально относится к мисс Роуз. Полиция Эмброуза признает ее смерть несчастным случаем.

По спортивному залу пронеслась ощутимая волна негодования, школьники, находящиеся на взводе по случаю последних событий, стали выкрикивать, перебивая друг друга:

– Сколько можно? Не в состоянии определиться, что все-таки случилось?

– Почему приняли такое решение именно сейчас?

– Будет турнир танцев диско?..

– Чушь! Вы просто не можете найти убийцу!

– Вы что-то скрываете!

Громче всех высказалась Моника, нецензурно описав свои эмоции парочкой слов.

– Спасибо, мисс Джонс, – кивнул директор Вульф, принимая и такую точку зрения, – возможно, шериф Хоук сможет объяснить вам сложившуюся ситуацию лучше меня.

И не дав последнему опомниться, директор отошел от трибуны, вежливо указав на нее шерифу. Стушевавшись, но мигом взяв себя в руки, шериф Хоук встал на его место, нервно повернул к себе микрофон.

– Повторно обследовав имеющиеся у нас улики и отчеты, мы пришли к выводу, что осмотр с преждевременным заключением, а после и вскрытие, проведены некомпетентно, а значит, не являются ни законными, ни верными. Поэтому мистер и миссис Питерсон лишаются своих лицензий, а смерть мисс Роуз признана несчастным случаем, каковым являлась с самого начала.

– И на это у вас ушло три недели? – послышался возмущенный крик, после чего образовавшийся шум поглотил все сказанное шерифом Хоуком дальше.

Я в недоумении оглядывалась на одноклассников, впервые отметив для себя страх в их поведении. Им было любопытно, что случилось на самом деле, они сожалели, что сложилось именно так, но еще они боялись, что тоже могут стать следующими в очереди на смертельной карусели несчастных случаев. Как говорится, два раза не закономерность, но ведь всему есть предел.

– Через десять минут у вас первый урок, – напомнил директор Вульф, и его услышали все, прервав словесные баталии из-за уважения к нему. – Берегите себя. Не подвергайтесь лишний раз опасности, даже перед самой невинной затеей подумайте дважды.

Громко переговариваясь, школьники вставали со своих мест и, не выбирая выражений, комментировали услышанное, спускаясь с трибун к выходу.

– Отобрали лицензию! – Кэтрин трясло от негодования. – Да мистер и миссис Питерсон – лучшее, что есть в медицине Эмброуза! Сиэтл, Вашингтон, Нью-Йорк – куда их только не звали работать!

– В таком случае тебе незачем за них переживать, – успокаивающе сказала Анна. – Такие специалисты на вес золота, без работы не останутся.

– Это не выговор на работе, как же вы не поймете! – продолжала кипятиться Кэтрин. – У них забирают лицензию! За некомпетентность! Я понимаю отобрать ее у мистера Дауни, который читал лекции по палеонтологии, я посещала их этим летом. Лемур, являющийся прямым потомком тираннозавра, замечательно!

– Интересно, мистер Роуз в курсе новой драмы? – резонно поинтересовалась Моника.

Мы стояли в углу спортзала, мимо нас проходили такие же озадаченные школьники, не особо спешащие на урок.

– Нет, – категорично сказала Анна, хмуря глядя в пол, – мама вчера пыталась с ним связаться, но автоответчик мистера Роуза твердит, что он пару дней будет недоступен. А нам говорил, всегда будет в зоне досягаемости, ага.

– Может, с ним что-то случилось? – я не могла скрыть обеспокоенности в своем голосе.

– Нет. Я видела его утром по телевизору. Ведет какое-то дело космической важности. А меня вот что больше интересует: вы обратили внимание на слова директора Вульфа о факте несчастного случая с «французами»?

– Я подумала, что у меня уже паранойя, – тут же отозвалась Моника. – Слышали, он как будто проговорился о том, что полиция подозревала: их несчастный случай не такой и случайный.

Я почувствовала, как у меня резко пересохло во рту.

– «Сомнения уже развеяны, они стали жертвами обстоятельств», – дословно процитировала Анна. – Это какие же сомнения у них были на этот счет?

– А что, если убийца узнал то, что выведали мы, и пришел к выводу: «французы» могут знать лишнее? Они, по сути, и так знали больше, чем говорили и нам, и полиции. А разбились и вовсе спустя всего неделю после убийства Эмбер.

– В таком случае в опасности и мы, и Брайан… и неизвестно, кто еще – переговорить с «французами» мы не успели после ухода от О’Нила.

– Не могу поверить, – я обеспокоенно уставилась в одну точку, – мы в самом деле обсуждаем возможное убийство парней?

– Теперь мы вообще мало в чем можем быть уверены. Кроме того, что смерть Эмбер и «французов» как-то связана.

– Что же произошло у них этим летом, раз они все погибли?

– Может, еще раз переговорить с Брайаном? – с кислым лицом спросила Моника. – Или залезть в электронную почту родителей, ведь именно так они контактировали с теми, кто сливал им информацию про расследование дела Эмбер. – Внезапно, переменившись за долю секунды, Моника громогласно, в драматическом выпаде пробасила, глядя нам за спину: – А вот тут-то на сцене и появляется воплощение великолепия, символ красоты среди простых смертных!

– Чего тебе, Джонс? – лениво перебирая ногами на шпильках, к нам подошла Кимберли Палвин.

Сама мысль о том, что она все еще выпускница, а не студентка университета, была ей брезглива и непонятна. Находиться среди нас, обычных школьников, было для нее чуть ли не унизительно. По крайней мере, это то, что я слышала от Ким как минимум раза два за последнюю неделю.

– Видишь ли, – лучезарно улыбнулась ей Моника, – нам кажется, песенка, спетая от имени полиции Эмброуза, вышла какой-то нескладной. Как считаешь?

Кимберли наманикюренными пальчиками одернула короткую белую юбку в синюю клетку, после чего глубоко вздохнула и сказала:

– Ноты не те подобрали. После похорон «французов» впарить людям еще один несчастный случай не особо получается. Слишком много каверзных вопросов, они всплывают, точно дохлые рыбы.