— Могу подкинуть свеженький нейрокрипт, — подмигнул японец. — Ретровирусная защита из лучших лабов Нового Киото. Один укол, и тут же начинаешь говорить на синтешумерском. Причем для каждой дискуссии генерится новый диалект. Если уговоришь Раму оснастить этой криптозащитой всех людей «Дремлина», я могу подшустрить, чтобы нам ее поставили по самым низким….

— Ближе к делу. Что тебе надо от меня сейчас?

— Ты едешь со мной к парню Мэнсона. А я рассказываю тебе, что за баговину придумал этот самый «Дремок», который сегодня утром заставил нервничать нашего любимого Раму. Тебе не придется самому выяснять. И уж тем более не придется тестировать на себе. Но за это ты поможешь мне перекупить спеца из «Мэнсон Сисоу». Идет?

— Гарантируешь, что меня не отравят?

— Перестань, Солли! Ты так зациклился на том маленьком недоразумении. А ведь сам виноват! Чем ты ел пять минут назад?

— Палочками…

— Вот именно, палочками. Неизвестного производства и без всякой способности к мышлению! — Кобаяси засунул руку под пиджак, куда-то за спину. — Мышление нужно, понимаешь?

— На себя посмотри, умник.

— Сразу ясно, что ты не знаток поэзии. — Кобаяси продолжал шарить у себя за спиной. — Ну-ка, попробуем еще раз: «Жадно лакает мышь из реки Сумида…»

«Может, он еще и эрогенную чесотку себе подсадил?» — подумал Сол. В тот раз за обедом Кобаяси с Шейлой обсуждали не только псевдогрязную одежду, но и тактильные стимуляторы. Шейла даже обмолвилась, что самое большое сексуальное удовольствие получает, когда чешется.

— Ну? Угадал, на что намекает это хайку? — Кобаяси перестал возиться, но руку из-под пиджака не вынимал.

— Нет, не угадал. Не люблю поэтические игры.

— Жаль. — Японец вытащил из-под полы две пластиковые палочки. — Ладно, отдам просто так. Полный контроль всей твоей жратвы. Настоящие крысиные мозги внутри. Говорят, из того лаба «Мацуситы», где их делают, недавно сбежала целая стая крыс, выращенных как раз для этих биодетекторов. Так их даже искать не стали: эти гурманы едят только немодифицированное мясо, наверняка сами передохли от голода через пару дней.

Сол осторожно взял палочки двумя пальцами. Отказываться бесполезно. Однажды они чуть не подрались с Кобаяси из-за такого отказа. Шейла потом объяснила — это не просто подарки, а какой-то дурацкий ритуал, который очень ценится у маркетологов. Для людей, торгующих огромными партиями очень абстрактных товаров, это вроде психологической разгрузки — подарить в рекламных целях реальную вещицу, которую можно потрогать руками. А уж если обменять ее на нечто такое же осязаемое у другого маркетолога, да еще перед обменом угадать товар и произнести вторую половину рекламного стишка — тут у них вообще тройной оргазм наступает. Узнав об этом профессиональном бзике, Сол перестал тратить время на отказы. Он принимал подарки японца молча, и так же молча выкидывал полчаса спустя.

Кобаяси чего-то ждал. Наверное, благодарности. Сол кивнул. Потом рассеянно провел палочками по стене.

— Повышенная токсичность! — громко вскричал пиджак Кобаяси. — Свинец, кадмий, фторуглерод, пентахлорфенол, три…

— А, зарази тебя! — Кобаяси хлопнул себя по рукаву. — Гоку, передай искину Солли-сана драйвер пищевого сенсора. А сам переключись на другую пару, которая у меня в спинном кармане.

— Повышенная токсичность! — раздалось теперь в ушах Сола. — Пентахлорфенол, трифенил фосфат, нитроцеллюлоза, галоге…

— Маки, ты-то хоть заткнись! — Непроизвольно повторяя жест Кобаяси, Сол стукнул кулаком по макинтошу и угодил в собственную печень. — Ты же не думаешь, что я буду есть стены!

— Извини, Сол. Я не учел, что ты только что пообедал.

— У тебя очень смышленый искин, — хохотнул Кобаяси. — Жаль, на время переговоров его придется отключить.

— Это еще зачем?

— Затем, что мы едем к столовертам. Духов будем вызывать.

— При чем тут искин? Или… Погоди, ты это всерьез? Тех самых духов, которыми Ли увлекается? Которых тошнит от микроволнового излучения?

— Точно. От всего спектра. И от некоторых других спектров тоже тошнит. Только не самих духов, а их носителей.

Снова подошел лифт. Теперь они вошли в кабинку вместе. Несколько этажей оба молчали.

— Чуть не забыл! — воскликнул вдруг Кобаяси. — Гоку, договорись с искином Солли-сана о шифровании связи.

— Ты же сказал, его придется отключить, — встрепенулся Сол.

— На месте придется. А до тех пор я успею тебе кое-что рассказать. Например, как туда лететь.

— А сам не полетишь? Ну уж нет, я не согласен работать твоим телеботом!

— Успокойся, дружище. — Желтые зубы с черными узорами блеснули у самой шеи Сола, и в нос опять шибануло чесноком. — Я не из тех извращенцев, которые под видом служебной деятельности практикуют телеиммерсионные изнасилования. Правда, ничего особенного в этом нет… Подумаешь, кто-то поуправлял чужим телом! Между прочим, спортсмены-экстремалы, которые работают «чужими глазами» и другими органами — это очень уважаемые люди. Знаешь, сколько получил тот безрукий альпинист-китаец, который прищемил один из своих пенисов в марсианском леднике? Ему не только на два новых пениса хватило, но и на собственный «челнок»! Просто у вас, последних оставшихся белых, слишком много старинных предубеждений на этот счет.

Сол стряхнул руку японца, которую тот опять умудрился незаметно просунуть ему под локоть.

— Слушай, Кобо. Если я только замечу, что ты пытаешься подключиться к моим глазам или еще куда… Имей в виду: твоя желтая задница получит кое-что совсем не дистанционное. Ты видел мои гонконгские дремли. У меня богатая фантазия, знаешь.

— Что ты, что ты! — отшатнулся японец. — Я имел в виду совсем другое. Мы с Гоку тоже туда летим, только отдельно от тебя. Но мы будем рядом. Мы прикроем нашего белого брата от всех грязных иммерастов.

# # # #

Запрет на полеты в исторической части города вспомнился Солу лишь после того, как Кобаяси велел ему взять такси. Весь последний год Сол добирался на работу телегоном и уже позабыл о существовании сомнительного удовольствия под названием «индивидуальный транспорт с ручным управлением».

Конечно, у киба есть искин, который может сам вести машину. Но только не в том случае, если приходится нырять из пробки в пробку по команде коллеги-конспиратора. Кобаяси настоял, чтобы Сол вел вручную, не зная места назначения, но повинуясь инструкциям маркетолога на каждом новом перекрестке. Для Сола, который привык размышлять в транспорте, а не смотреть на дорогу, это было настоящей пыткой. Линии динамической дорожной разметки перерисовывались прямо под брюхом машины. Перед лобовым стеклом то и дело зависали какие-то летающие полосатые палки. Руки с непривычки сильно потели на полусферах штурвала и постоянно норовили соскользнуть с них, бросая машину из стороны в сторону.