И вдруг Кирк понял, что сейчас произойдет. Точнее сказать, не понял, а ВСПОМНИЛ. Потому что только теперь он узнал эту местность, этот городок с качелями и каруселями. Кирк против своего желания рванулся вперед, к креслу пилота, находившемуся слева. И краем глаза он успел увидеть лицо человека, сидящего в правом кресле. Увидеть успел, а вот удивиться — уже нет. Потому что в этот самый момент в центре городка, прямо над обширной зеленой лужайкой возникла ослепительно сияющая белая точка, от которой ввысь, куда-то за облака, протянулся почти невидимый в свете дня тоненький лучик. Лучик тот просуществовал один недолгий миг, потом пропал, а сияние над лужайкой сделалось ярче, превратилось в крошечное солнышко, быстро увеличивающееся в размере.

Все это заняло не больше секунды. Кирк был уже возле самого кресла пилота, когда флаер тряхнуло. И Кирк неожиданно для себя самого почувствовал этот толчок. Словно флаер этот из миража стал реальностью. Пол под ногами дрогнул, провалился куда-то, увлекая Кирка за собой следом в головокружительный полет, очень быстро сменившийся туманной тьмой…

* * *

…Флаер дернулся, ощутимый удар заставил корпус боевой машины содрогнуться.

— Черт!!! Назад!!! Поворачивай!!! — заорал Кирк, вцепившись в подлокотники кресла. Он очень хорошо знал, что означает это быстро разрастающееся сияние над такой, пока еще веселенькой, зеленой лужайкой. Кирк знал, что сияние это, кажущееся сейчас нестерпимо жарким, вскоре заполнит ледяной смертью все окружающее пространство. Уже над лужайкой мелькнула, прокатилась и сгинула сероватая тень. И трава словно бы вздрогнула от нежданно обрушившейся на нее напасти, потемнела, поникла разом. По лужайке, змеясь, побежали все более разрастающиеся серебристые молнии, застывающие на траве причудливой изморозью. И лужайка теперь начала походить на поседевшего от переживаний человека.

Пилот тоже знал, что это за сияние на лужайке. Он злобно выругался. Флаер опять тряхнуло. Кирк смотрел, как пилот, до крови закусив губу, с усилием выворачивает рычаги, стремясь увести машину от неминуемой гибели, и услышал, как за спиной его кто-то сдавленно охнул- очевидно, один из десантников покинул свое место и сейчас находился в коридоре. Кирк не стал ему ничего говорить. Если пилоту не удастся разминуться с этой ледяной смертью, то пусть уж стоявший за спиной парень в последний раз посмотрит на этот мир. А то гнусно помирать так вот, в железной коробке, пристегнутым ремнями безопасности к одному из кресел в длинном ряду возле переборки.

По экрану поползли причудливые серебристые узоры. Такие же, какие бывают на оконном стекле зимой в самый лютый и жгучий мороз. Это волна холода ударила уже по корпусу флаера, по щиткам, за которыми находились датчики внешнего наблюдения.

Флаер наконец-то выровнялся, пилот лихорадочно дергал рычагами управления и переключал что-то на пульте.

— Успеем, командир! — хрипло выдохнул он. — Держитесь!..

Кирк посмотрел на пилота. Глаза у того были бешеными, на подбородке алела кровь из прокушенной губы. Кирк хотел обернуться и посмотреть — кто это стоит в дверях рубки, но тут ужасная тяжесть вдавила его в кресло. Нервно зазвенели аварийные сигналы, позади что-то упало, покатилось, испуганно вскрикнуло. Панель управления вспыхнула лихорадочно перемаргивающимися тревожными красными огоньками.

Кирк с трудом пропихивал в легкие воздух, ставший вдруг таким тяжелым. И ждал следующего удара — самого главного, который нужно было пережить. Если удастся.

На секунду Кирку показалось, что они успеют. Но тут же, словно в насмешку над этими мыслями, сильный удар потряс корпус флаера. Машину перевернуло, закрутило волчком. Кирк успел заметить, как пилот торопливо сбрасывает тягу, чтобы не врезаться в землю. Впрочем, снижение скорости не принесло никакого облегчения — флаер крутило, словно щепку в водовороте. А потом бешеная карусель прекратилась и Кирк понял, что они летят как-то неестественно и вообще не туда, куда надо, — флаер тащило боком в сторону лужайки, над которой недавно еще сияло маленькое смертельное солнышко.

— Задний обзор поврежден, — торопливо принялся докладывать пилот, — датчики левого борта…

— Заткнись! — рявкнул Кирк. — Уводи машину!

Но пилот уже и сам развернул флаер в нужную сторону и прибавил скорость. Флаер продолжало сносить. Пилот увеличил тягу. Флаер замер на месте. Кирк недоуменно посмотрел на индикатор перегрузок. Тьфу, черт! Какие сейчас могут быть перегрузки?! Мы же на месте стоим, гравитационный поток сносит нас обратно. Потому и не чувствуется ничего…

Кирк поймал вопросительный взгляд пилота и кивнул головой. Пилот глубоко вздохнул и до предела увеличил скорость. Тревожно заныли аварийные сигналы, но флаер начал лениво двигаться вперед. На единственном уцелевшем экране — как нарочно им оказался левый вспомогательный экран, прямо рядом с креслом пилота — мучительно медленно проползали домики, улочки, деревья. Пока еще привычные, но уже посеребренные сединой изморози. И тут же, прямо на глазах у Кирка, с неба повалил снег. Густая непроглядная круговерть на экране скрыла все вокруг. В рубке управления флаера заметно похолодало, и пилот попытался было включить обогрев.

— Отставить! — резко бросил ему Кирк. — Ты нас сначала из этого дерьма вывези, а потом уж отогреемся.

Мощности двигателя едва хватало на то, чтобы тащиться черепашьим ходом и кое-как поддерживать высоту. Аварийная система уже отключила освещение, оставив лишь тускло тлеющие гнилостным желтоватым светом огни по углам рубки. Если сейчас включить обогрев, может произойти что-нибудь не очень приятное. Например, отключение питания. Или его выброс, который может вывести из строя навигационную и управляющую системы. Кирк видел однажды сумасшедший, дерганый полет флаера с отказавшими навигационной и управляющей системами. Долгий полет — минуты полторы, затем флаер строго вертикально врезался в землю. За эти полторы минуты вряд ли кому-нибудь из сидящих в машине удалось остаться в живых — перегрузки во время дикой пляски даже по самым оптимистическим соображениям были смертельными.

Кирк вытянул шею, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в снежном буране на экране. Бесполезно. Пилот переключал датчики на инфракрасный обзор, на детектор живой массы — пусто. Ничего живого.

— Температура за бортом? — спросил Кирк.

— Девяносто семь, — ответил пилот и, помолчав, добавил: — Ниже нуля. Температура повышается.

Да уж, подумал Кирк, конечно, ниже нуля. Хотя все не так уж и плохо. Обычно фриз-бомба дает мгновенное понижение температуры до минус двухсот. Так что девяносто семь — это еще не смертельно. Особенно в такой близости от эпицентра взрыва — километров пять мы пролетели, не больше. А радиус действия бомбы, если не ошибаюсь, — от десяти до сорока. Так что мы еще в первом круге… или уже во втором?

— Далеко мы ушли? — спросил Кирк.

— Двенадцать километров от эпицентра, — ответил пилот, бросив короткий взгляд на показания приборов.

Значит, все-таки во втором, подумал Кирк. Все равно хорошо. То есть хорошо нам, а не тем бедолагам, что жили здесь.