за черт?? — не замедлил с ответом Тай. — Я мог бы еще спать и спать! Вот зараза, я пришел только в три ночи!! Даже не знал, что тебя нет дома. К тому же, по-моему, мы еще собирались сегодня днем насладиться призрачным «Домом на холме»?!![34]

Он прав, они подсели на этот сериал. Кензи пыталась в одиночестве посмотреть первую серию, но не смогла, сочтя ее жутко страшной, поэтому уговорила Тая посмотреть фильм вместе, хотя он ненавидел смотреть ночные кошмарики. В итоге они подсели, и как раз собирались сегодня просмотреть последние три серии до того, как Тай отправится на свою вечернюю работу.

Но, получив сообщение от Дерека, Кензи начисто забыла о Тае. И опять же забыла о нем, когда коллега спросила, не сможет ли она подменить ее, на что Кензи согласилась, так как деньги ей не помешают.

Прости, ты прав, я дерьмовый друг.

Прошла целая минута.

Ладно, нормально, — наконец-то соизволил ответить Тай, и она поняла, что это абсолютно не нормально. — Наслаждайся своим престарелым женатиком.

Обещаю загладить вину в эти выходные, — написала Кензи, — после того, как мне выдадут зарплату. Цыплята от «Эзелла»[35] с «Призраком Дома» и манговой «Маргаритой»!

Как угодно.

Кензи облегченно вздохнула. «Как угодно» означало, что Тай согласен. И также означало: «Если ты снова меня подставишь, я никогда, черт побери, тебя не прощу», — поэтому она точно поняла, что не может снова облажаться.

Боже, как же ей не хватало свободы! Обычно она жила упорядоченно, строго следуя своему расписанию, но последние полгода вся ее жизнь крутилась вокруг Дерека. Чертовски напряжно вертеться в кругу женатого мужчины.

Расстроенная, Кензи закрыла сообщения и бросила телефон на кровать. Дерек открыл рот, словно опять хотел спросить ее, с кем она переписывается, но потом передумал. Он подошел к ней. Помассировал плечи. Поцеловал в шею. Кензи понимала смысл его действий и желаний. Он редко расточал ей ласки, если не хотел секса, и она подвинулась вперед, ближе к окну, отойдя от него.

Как обычно, Дерек подумал, что она обиделась именно на него. В данном случае он не ошибся, поэтому постарался улучшить ее настроение.

— Крошка, прости, вчера у меня было дерьмовое настроение.

Дерек опять приблизился, и Кензи заметила, что пока он так и не оделся. Обняв ее за талию, Дерек прижался к ней всем телом. Уткнувшись носом в ее затылок, он вздохнул, а она вспомнила, как ей нравился его рост; он был выше нее, даже когда она таскалась на своих самых высоких каблуках. Их щеки соприкоснулись. От него исходил потрясающий запах — того самого дорогого одеколона, что они нашли в «Нордстроме». Кензи выбрала его как раз из-за сексуального аромата. Должно быть, Дерек немного побрызгался им после душа.

— Я знаю, что вел себя по-дурацки из-за бургера и обидел тебя. Наверное, я и правда заказал «Биг Мак» — по рассеянности, по невнимательности, что само по себе фигово. Ну прости же, мне правда очень жаль.

Теперь можно было начать смягчаться. Дерек лучше всех ее знакомых парней знал, как надо правильно извиниться и что правильные извинения должны включать признание своей дурацкой ошибки, наряду с ясным пониманием того, какую обиду нанесла эта самая дерьмовая ошибка.

— У меня куча дел на работе, и спонсоры точно с ума посходили… Множество людей требуют от меня того, что я пока не в силах обеспечить, вот я и сорвал раздражение на тебе, сам того не желая. — В его голосе звучало искреннее раскаяние, и на душе у нее полегчало. — Прости меня, Кенз.

— Ладно, принято, — ответила она, наконец позволив себе уступить ему. Его объятия стали крепче, и она почувствовала поцелуи и горячее дыхание на своей шее.

Ей уже стало жаль, что ему так плохо, и захотелось порадовать его. Кензи не нравилось, что она так переживала из-за него, — обычно с ней такого не бывало. Не нравилось, что она слишком сильно привязалась к нему. Слишком много она уже узнала о нем, о том, как он переживал за своего ребенка и все время грустил, и сама она вдруг опять расстроилась, подумав, что невольно усугубила его стресс, купив ему не тот чертов бургер. Она же знала, что он всегда заказывал «четвертьфунтовые» бургеры. Естественно, знала. И надо было его заказать; она же догадывалась, что он просто оговорился по рассеянности…

Но ее разозлило отстраненное молчание в машине и то, как сердито он приказал ей убрать ноги с приборной панели.

Таков стиль их отношений. Его невосприимчивость портила ей настроение, что, в свою очередь, ухудшало настроение и ему, а в итоге ей становилось еще хуже, и она уже всеми силами стремилась порадовать его. Так они и общались, и Кензи не представляла, как можно улучшить их отношения. Все было бы просто, если б они завели обычную интрижку. Но она грозила перерасти в настоящий роман, чреватый дополнительными сложностями, к которым она не готова. Чувства мешали ей разобраться в самой себе, а Кензи не позволяла им разыграться со времен Джей Ара.

Рука Дерека скользнула вниз по ее леггинсам. Продолжая целовать ее шею и шептать покаянные слова, он уже начал поглаживать ее лоно. Огненная волна желания прокатилась по ней, а его искусные пальцы усиливали возбуждение, и тонкая ткань ее леггинсов и трусиков не мешала чувствовать его ласки и нарастающую потребность их продолжения. Прогнувшись, Кензи прижалась к его восставшему естеству, начиная задыхаться, и он понял, что она больше не злится и готова на все, что ему угодно.

На все…

Она попыталась обернуться, чтобы поцеловать его, но он не позволил, чем возбудил ее еще больше. Его рука проникла под ее леггинсы и стринги, и Дерек застонал, ощутив влажный отклик ее страсти, а ей нравилось, что он всегда так удивлялся этому, всегда исполнялся радости и благодарности за то, что ему не нужно долго и усердно ласкать ее, доводя до этого момента, что она всегда готова принять его. Кензи понимала, что благодаря ее быстрому отклику он чувствовал себя богом, и ей нравилось то, что она способна породить в нем такое чувство. Как и то, что Дерек будет всеми силами стараться поддерживать в ней пылкую страсть — ведь он так непоколебимо терпелив во всевозможных способах доведения до оргазма…

Его пальцы уже проникли в нее, но она, как ни странно, хотела большего, поэтому, стащив вниз леггинсы, наклонилась вперед, к окну, упершись руками в холодное стекло. Ее ничуть не волновало, что