– Рейчел, что не так?

Не отвечаю. Вместо этого отхожу к другому концу окна, чтобы увидеть лицо женщины. Она симпатичная, с улыбающимися глазами. Но то, как он на нее смотрит, вызывает у меня головную боль.

– Я увидела папу, вот и все.

– А мне нельзя с ним познакомиться? – спрашивает Джейк.

– Нет, – говорю чуть более сердито, чем хотела бы. – Кажется, он занят. – Затем отрываю взгляд от окна, направляясь вниз по улице. Мой шаг ускоряется, и Джейку приходится бежать, чтобы успеть за мной. Я останавливаюсь перед книжным магазином, в котором уже не горит свет, на вывеске написано, он закрывается в семь тридцать.

– Черт, – ругаюсь я. – Черт, черт, черт. – Но дело не в книжном. Отец соврал мне так легко. От этого хочется выть.

Я слышу шепот матери: «Мужчина скажет все что угодно».

– Рейчел. – Джейк кладет руку мне на плечо. – Она умирает в конце.

Чувствую, что вот-вот расплачусь.

– Кто умирает?

И тогда мы оказываемся лицом к лицу, близко, смотрим друг другу прямо в глаза.

– Анна Каренина, – шепчет он. Улыбка мелькает на его губах. Момент настал, результат зависит от меня. Я вижу, что он ждет, что я дам крошечный знак. Сигнал.

Или, может, он вовсе и не ждет и все это у меня в голове.

Ложь Фредерика обжигает. Из-за этого я не понимаю, настоящая ли улыбка Джейка или он издевается.

– Она умирает в конце, – говорю я медленно. И внезапно просто не могу справиться с разочарованием. – Это не смешно, – огрызаюсь я, делая полшага назад. Джейк убирает руку с моего плеча.

– Ну, подожди… Я не это имел в виду! – говорит он, а затем отступает. – Блин. – Наступает ужасная тишина, которую я могла бы нарушить, если бы не чувствовала себя разбитой.

Злая Рейчел вернулась.

– Лучше тебе отправить письмо родителям, – я указываю в направлении почтового отделения. Как будто мне все равно, что он делает в пятничный вечер.

Джейк крепче сжимает конверт.

– Да. Наверно. Ты идешь?

Я медленно качаю головой.

Мы снова смотрим друг на друга, Джейк выглядит так, будто пытается что-то понять. Он ждет, но я не шевелюсь. Чувствую себя закрытой, как книжный магазин. Внутри темнота.

После еще одного неуверенного взгляда на меня Джейк медленно разворачивается и направляется вниз по улице. Один.

Я смотрю, как он уходит, мои страдания достигли пика. Я совсем одинока теперь, в восемь вечера в пятницу. Вдыхая холодный ноябрьский воздух, я понятия не имею, что делать.

Я не пойду обратно и не буду смотреть в окно «У Мэри» опять. Это слишком жалко, даже для меня. Поэтому перехожу улицу. Из автобуса, прибывшего из Бостона, только что вышли пассажиры, и они разбредаются в разные стороны, везя чемоданы и сумки за собой.

У одной фигуры лишь рюкзак на плече, и походка до странности знакома. Это настолько невозможно, что я даже не думаю выкрикнуть его имя.

Но, боже, похоже, это и правда он.

– Хейз!

Он оборачивается.

Я бегу к нему, смеясь.

– Боже мой! Что ты здесь делаешь?

– А ты как думаешь? Приехал, чтобы увидеть тебя. Ничто другое не заставило бы меня сидеть тридцать шесть часов в автобусе. Маленький подарок, который я дарю самому себе на день рождения.

– О! Завтра. Ого. Но… почему ты не сказал, что приедешь?

– Потому что ты бы сказала мне не заморачиваться.

Он прав.

– Я просто… – улыбаюсь ему. – Не могу поверить, что это и правда ты. – Он подстригся. От этого выглядит старше, серьезнее. – Хорошо выглядишь.

– Подумал про тебя то же самое. – Он поднимает меня, обхватив мне талию, и кружит, точно ребенка. Когда мои ноги снова на земле, он берет меня за руки. – Что ты здесь делаешь одна? У тебя руки холодные.

Выдыхаю.

– Ходила по делам, но зря.

– Куда пойдем? – спрашивает Хейз.

Хороший вопрос. Я была очень удивлена, увидев его, и теперь не знаю, что и думать.

– Давай прогуляемся, – говорю я, напоминая себе Фредерика.

Черт его побери.

– На самом деле есть одно место, куда бы я хотела сходить. Но оно далеко.

– У меня есть время, – говорит Хейз. – Возьми меня за руку. – Он поправляет рюкзак на плече, и мы отправляемся в путь.

* * *

– В той башне есть колокола, – говорю я, когда мы проходим мимо библиотеки. – Студенты музыкалки играют на них песни дважды в день, они выбирают самые странные для этого композиции. На прошлой неделе я слышала Queen. We will rock you.

– Сумасшедшие дети подготовительной школы, – говорит Хейз, сжимая мою руку. – Рад, что нашел тебя так быстро. Я переживал, что ты будешь где-нибудь гулять и не возьмешь трубку.

– Не в этот раз.

– Здесь красиво. Все эти старые здания.

– Иногда мне кажется, что я гуляю по художественной книге. Хочешь увидеть библиотеку? Она крутая.

– Библиотеки не для меня. Кстати, куда мы идем?

– Дом в соседнем городке. Моя мама жила там, когда училась в школе. Я хочу его увидеть.

Он секунду молчит.

– Она ходила в ту же школу, что и ты сейчас, да?

– Только в выпускной класс.

– А потом?

– Поступила в университет Массачусетса, но взяла перерыв на год. Только я родилась прежде, чем она успела начать учебу.

– То есть твой отец жил где-то здесь?

– Где-то.

– Ты не знаешь где?

Я качаю головой.

Мы идем какое-то время молча, пока Хейз не задает мне вопрос:

– Ты нашла здесь то, что искала?

Нашла ли я? Я до сих пор не знаю, о чем думает Фредерик половину времени или почему его никогда не было в моей жизни.

– Я работаю над этим, – говорю я.

Он не отвечает на это.

Поиски дома на Армори-стрит занимают у нас сорок пять минут. А когда мы приходим, там оказывается почти не на что смотреть.

– Не помешало бы покрасить, – замечает Хейз.

– Как минимум, – говорю я. Перед нами печальный старый деревянный дом с провисшей над верандой крышей. – Должно быть, выглядел лучше в 1997-м. – В тот год моя мама окончила Клэйборн.

– Конечно, так и было, – говорит Хейз мягко. Но мы оба все видим. Это не лучший район. Во дворе через дорогу валяется ржавая лодка.

Если я приехала в Клэйборн, чтобы найти маму, то пока не нашла.