Умом понимаю, что она единственная, помимо пары, кто сможет понять, во всем разобраться. Бета — второй близкий по иерархии. Так может, мне не стоит ее бояться и вывалить все, как есть? Не покусает же она меня до смерти? Уверена, что нет, но вот поймет ли, это вопрос. Я сижу, сцепив руки в замок и стыжусь смотреть на волчицу, не решаясь сказать хоть слово.

Телефон снова начинает шумно гудеть на поверхности журнального столика. Мне не нужно смотреть чье имя там высветилось. И так знаю. Волканов. Я ведь снова ему не отвечаю, а он впервые назначил встречу, вместо абстрактного «Надо поговорить». И только сейчас понимаю, во мне нет прежней злости, скорее наоборот, словно подзаправилась силой. Неужели Марьяна меня не осуждает?

- Не ответишь ему? — отрицательно качаю головой. — Но почему? Между вами явно что-то происходит, и, судя по твоей реакции, ты, как и он, не в восторге от происходящего. Может, расскажешь? А я постараюсь помочь, чем смогу.

Она так искренне спрашивает, таким участливым голосом, что во мне что-то ломается. Понимаю, что явно не осудит, наоборот, даст совет с высоты своих лет. И все равно боязно. Напряжение достигает своего пика, и вместе с ее тяжелым вздохом решаюсь выпалить на одном дыхании.

- Мы с ним чуть не были близки. Если бы не метка, то не остановились бы.

Мне кажется, она так и застывает с открытым ртом. Через долгую минуту рискую посмотреть на нее. Ни обиды, ни разочарования, скорее удивление.

- Вот это поворот, — встретившись со мной глазами, она словно выпадает из собственного оцепенения, а у меня закрадывается сомнение, что ей известно что-то такое, что неизвестно мне. — Можно подробностей?

Я, согласно кивая и отзеркалив ее позу, начинаю свой рассказ. И впервые рассказываю кому-то абсолютно все, до самой мельчайшей подробности, которую помню. На моменте с Лизой, Марьяна недовольно щурит глазки, но не комментирует. Она вообще лишь иногда притормаживает, чтобы уточнить детали. Мой монолог затягивается на добрых полчаса. Удивительно, не думала, что столько всего скопилось. Хотя, может если бы не излишняя эмоциональность, то уложилась бы и в более короткое время.

- Ну, и после выходных он названивает и пишет с не дюжей силой. Не знаю, чего именно хочет, но не хочу встречаться с ним, а по телефону — это глупо. Да и он, упертый баран, не станет.

- Но почему? Может, он что-то узнал и хочет обсудить это? Все время прятаться — не выходнадо решать эту проблему. От нее не сбежишь переездом в другую стаю, — взяв мою руку в свою, просит о том, что я сама себе запрещаю.

- Не могу, Марьян. Мы каждый раз, когда оказываемся рядом, теряем контроль, как по щелчку пальцев. Оба понимаем, что это неправильно, в нас словно просыпается кто-то другой. Во мне так уж точно. Я словно за бортом страстной реальности и наблюдаю за собственным телом со стороны. Это так ужасно. Мне противно от самой себя.

- Ну, полно. Мы разберемся во всем, слышишь меня? Дай мне несколько дней.

Я прижимаюсь к ней и даю волю слезам, пока она позволяет мне быть слабой. Пока нахожусь в коконе нежных, но одновременно сильных рук, чувствую покой на душе, веря, что она во всем разберется. Такие, как Сорозова, слов на ветер не бросают. Плюс, я не ошиблась: она что-то знает, только сначала перепроверит все во избежание ложных надежд.

- Спасибо, спасибо, что не осудила. Мне так страшно.

- Все образуется. Ты уже Луна, а Борис просто заблудился. Дай мне время и по возможности пересекайся поменьше. Я скажу, когда можно будет. Хотя, на встречу постарайся сходить, надо знать, что он думает.

Согласно угукаю, и наслаждаюсь внутренним теплом волчицы, которая открылась для меня с совершенно новой стороны.

— - — - -

— Да, не ожидала, — рассказав вкратце события вчерашнего вечера, удивляю Сафонову. — Стоп, а почему ты тогда сейчас здесь, со мной, а не с Волкановым? Даже Марьяна сказала сходить. Почему не послушалась?

Нет, ну вот невозможная. Вроде и старше меня на год, а несдержанности намного больше. Самое смешное, ведь объяснила почему я рядом. Похоже, надо напомнить, потому что кое-кому свойственна забывчивость после эмоциональных потрясений. А наши откровения и мир с Марьяной — то еще испытание для психики.

— Предчувствие. Просто предчувствие, что мне сегодня надо быть рядом тобой, Лиз. Я же говорила.

— Забыла. Переубедить тебя не получится. Тогда бегом побежали, может быть Волканов тебя еще успеет дождаться.

Мысленно закатываю глазки, послушно шагая за будущим врачом. Не знаю только по какой специализации. Но надеюсь психолога, потому что потрясения меня скоро доконают окончательно. Хотела Алена приключений для своей пары — получи, распишись и не жалуйся.

В банк мы залетели минут через пять, взяли номерок и стали ждать. Народу полно. Вроде пятница, разгар рабочего дня, а столпотворение такое, словно выходной и у всех горит, даже не подгорает. Может, дело еще в том, что примерно четверть окошек не работает. И пусть, мы неплохо болтаем с Лизой, обсуждая, где отметим зимние каникулы, что приготовим. Мне вообще сложно будет. Надо как-то сказать родителям, что эту новогоднюю ночь я проведу вне дома. В идеале сказать в ближайшие дни, чтобы они успели оттаять. Мне даже обещают показать, как приготовить шикарную индейку в духовке и эскалопов. Антону нравятся эти блюда, и вроде Максиму тоже они понравились, когда дядя забирал с собой гостинцы. Я и не знала.

Через четверть часа мы уже снимаем куртки, потому что в помещении мало того, что хорошо натоплено, так еще и кислорода не хватает из-за большого скопления людей. Ну, точно сегодня все звезды сошлись в непонятной комбинации. Часть посетителей почти одновременно уходят от обслуживающих окошек и табло, вместе со звучным голосом в динамике, который объявляет кому и куда идти.

Наша очередь подойдет только через четыре человека, и мы чувствуем, что просидим здесь еще минимум час с такой скоростью обслуживания. Некоторые люди, что пришли уже после нас, чертыхнувшись, решают зайти попозже, а мы ленимся. Если уйдем, точно не придем больше. А значит, надо ждать до победного. Хотя я честно предлагала обратиться за помощью к папе. Думаю, у него явно нашлись бы знакомые, которые организовали бы перевыпуск карты. Для себя я никогда и ничего не прошу, но ради подарочного комочка, это я про Лизу, обратилась бы. Тем более, она моим родителям не чужая.

Даже я помню историю ее чудесного воскрешения на десятый день. Ведунья после того, как мои родители от нее уехали, сказала, что тесно судьба нас всех переплетет, и будут мои родители оберегать свой подарок, пусть не прямо, но косвенно. Так оно и случилось. Папа долго хранил малышку от посторонних глаз, мама делала крутые подарки на праздники и не только. Ну, и именно мама привела в стаю Антона, даруя двум половинкам внеплановую встречу.

— Если я здесь не умру от скуки, то от жажды вполне, — скулю Лизе, переводя все в шутку, потому что хочется расслабиться в окружающей серой обстановке.