«Нужно было меньше задавать вопросов и больше слушать, вдруг баронесса проговорится сама…

Констанция чувствовала, что в молчании ее родственницы кроетсякакой-то подвох и чем раньше она узнает имя будущего мужа, тем лучше.

— Тебе не кажется, дорогая, — сказала баронесса, — что Колеттаслишком возбуждена известием о предстоящей свадьбе?

— Это и немудрено.

— Я понимаю, Констанция, что ты хочешь этим сказать.

— Если ты, Франсуаза, думаешь, что я виню тебя, то ошибаешься.

— Нет-нет, ты уже проговорилась, — всплеснула руками баронесса Дюамель, — но мне кажется, Колетта нервничала бы еще больше, если бы знала, кто ее будущий муж, но не зная, каков он с виду.

— Так Колетта не знакома с ним?

— Нет, может пару раз она его и видела, но их еще не представили.

Констанция запоминала каждое слово и сразу же исключила изсписка возможных женихов целую тьму народа. Ведь в доме баронессы почти никогда не бывало пусто, и Колетта знала многих.

— Но Колетта очень возбуждена, — вернулась к прежнему разговору баронесса Дюамель.

— Но почему это тебя так волнует, Франсуаза?

— Тут будешь волноваться.

— И все же я не понимаю, почему?

— Я не могу тебе сейчас всего сказать, — чуть ли не взмолиласьбаронесса, — некоторое время я хотела бы держать имя жениха в тайне.

— Но почему? — Констанция никак не могла понять причину подобного молчания.

Наконец-то баронесса ДюамеЛь немного приоткрыла завесу, но лишь чуть-чуть.

— Понимаешь, Констанция, я убеждена, Колетта все еще маленькая девочка.

— Это смотря как судить, — возразила Констанция, — в душе может она еще и маленькая девочка, но не забывай, Франсуаза, Колетта выросла и если ты не поспешишь со свадьбой…

— Не надо договаривать, дорогая, именно это я и хотела тебе сказать.

— Я еще ничего не сказала, Франсуаза.

— Лучше я скажу это сама. Я хочу, чтобы моя дочь, — баронесса понизила голос, чтобы никто из слуг не слышал, — я хочу, чтобы моя дочь оставалась невинной до свадьбы.

— Так вот в чем дело! — воскликнула Констанция. — Ты боишься, что узнав, каков ее жених, Колетта решит потерять невинность с кем-то другим?

— Нет, он очень красивый молодой, — возразила Франсуаза, — но мало ли что может взбрести в голову ребенку!

— Если ты собралась отдавать ее замуж, значит она уже не ребенок, — твердо сказала Констанция.

Баронесса хотела возразить в том духе, что откуда Констанциизнать, как ведут себя перед свадьбой, но сдержалась. Все-таки она сама пригласила свою родственницу принять участие в судьбе ее дочери и к тому же она рассчитывала на помощь Констанции.

А та все еще не понимала, что от нее требуется.

— По-моему, Франсуаза, ты хочешь меня уговорить не сообщатьКолетте имени ее жениха. Но я и сама его не знаю, так что твои просьбы напрасны.

— Пойми, Констанция, моя девочка еще совсем не подготовлена кзамужеству, она еще многого не знает, не умеет.

— Уж не хочешь ли ты, Франсуаза, чтобы я обучила ее?

— Нет, — рассмеялась баронесса, — я не это имела в виду.

— Ну тогда в чем дело, дорогая? Надеюсь, муж сможет обучитьее, в конце концов, это не такое уж хитрое дело.

— Вот тут снова загвоздка, — сокрушенно покачала головой баронесса, — ее будущий муж, по-моему, тоже неопытен. Он так занят на службе, что, по-моему, у него нет любовницы.

Это подозрение позабавило Констанцию. Она уже представляласебе эдакого увальня, который боится подойти к женщине и краснеетслучайно оставшись наедине с дамой.

— Я признаюсь тебе, — махнула рукой на все баронесса Дюамель, — это он взял с меня обещание не разглашать пока что его имени, и я не могу нарушить данного мной слова.

— Ну вот, теперь все стало ясно, — подбодрила Франсуазу Констанция, — теперь, наконец, нашлось объяснение и я не буду больше настаивать. Думаю, если ты скажешь то же самое и Колетте, она успокоится.

— Констанция, пойми, Колетта очень доверяет тебе, слушается вовсем. Ты для нее кумир, она восхищена тем, как ты ведешь себя в обществе.

— Приятно такое слышать.

— И вот я решила, если тебе будет не трудно, — побыть с Колеттои вместе до свадьбы. Ты сможешь уберечь ее от дурных мыслей…

Констанция рассмеялась.

— И добавьте — сохранить невинность до свадьбы.

— Это тоже, — абсолютно серьезно сказала Франсуаза, — я всецело полагаюсь на тебя, Констанция. С твоей рассудительностью, с твоим опытом ты не позволишь девушке сделать необдуманный шаг.

— Я бы на ее месте и сама хорошенько подумала. Констанция поднялась.

— Так я смогу забрать ее к себе?

— Я бы хотела сделать немного по-другому: может, ты поживешьу нас?

— Нет, — запротестовала Констанция, — я не любитель часто менять жилище, — и она тут же вспомнила своего любовника шевалье де Мориво, его-то в дом баронессы уже не приведешь. — Я буду опекать твою Колетту насколько хватит у меня сил. Думаю, днем ты, Франсуаза, справишься сама, а вечером я буду заходить к вам и говорить с девочкой.

— О, спасибо, Констанция, я так тебе благодарна!

— А для начала, Франсуаза, я бы хотела сводить ее сегодня в оперу.

— Я бы тоже пошла с вами.

— Если ты хочешь приучать ее к самостоятельности, то пусть лучше идет со мной, — настояла на своем Констанция.

Ей не очень-то улыбалось сидеть рядом с баронессой, а вот взять с собой Колетту Констанция не отказалась бы. Она понимала, что немного глуповатая, а больше наивная девчушка только оттенит еепрелесть. К тому же шевалье де Мориво тоже должен был прийти в оперу. Встречаться с ним сегодня Констанция не собиралась, но паравзглядов, брошенных из ложи в партер, для нее тоже кое-что значили.

Распрощавшись с баронессой и пообещав заехать вечером, Констанция отправилась домой. Она перебирала свои наряды один за другим, раскладывала украшения на ночном столике и никак не могла остановить свой выбор на чем-нибудь конкретном. Вернее, она подобрала себе и платье, и украшения, но вместе они никак не хотели смотреться.

Шарлотта усердствовала вовсю, пытаясь что-нибудь изменить в наряде. Она прикалывала бриллиантовую брошь то слева, то справа, но все равно, камни и золото смотрелись отдельно, а не менее дорогое платье — отдельно.

— Я ничего не могу поделать, мадемуазель, — наконец взмолилась Шарлотта, — руки не хотят меня сегодня слушаться.

— Тогда придется сменить платье, — замогильным голосом произнесла Констанция, вновь подставляя Шарлотте длинную шнуровку на спине, из которой той предстояло вытянуть длинную тесьму. — Скорее! — торопила Констанция Шарлотту. — Что ты возишься?