Она спросила настороженно:

– Насколько больше?

– Намного, – ответил я уклончиво, надеюсь, сочтет это просто похвальбой, все-таки перед женщинами все распускаем хвосты, а она женщина, уже оценил и убедился. – Плохо то, что в мире, где все становится открытым, хрен что найдешь из-за обилия всякой хрени.

Она подумала, сказала живо:

– А я вот читала про какого-то ученого, собирает все фотографии своих родителей, видео, документы, справки, дневники, записи в соцсетях, чтобы можно было из дэнэка восстановить его дедушку и бабушку, вписать им эти воспоминания.

Я посмотрел на нее в удивлении, потом отмахнулся.

– Вот и говорю, что в Сети обилие всякой хрени. Для самых тупых и этот сумасшедший кажется ученым.

– А что? – спросила она задиристо. – Не верите в такую научную возможность?

Я сдвинул плечами.

– При чем здесь возможность? Все это сделать в недалеком будущем будет нетрудно, вон сколько пробирок с дээнка хранится в КриоРусе, не считая тысяч замороженных тел, все ждут своего часа, но при чем здесь его дедушка и бабушка?..

– Но из их же дэнэка?

Я скривился.

– Это не кошечку восстановить! Там в самом деле можно верить, что эта она и есть. Вот кошечка издохла, а вот снова ожила… А человек если умер, то умер. Восстановленный по дээнка – это другой человек.

– Почему другой? Если ему вписать те старые видео, документы…

Я сказал терпеливо и медленно, все-таки разговариваю с женщиной, а с дурочками, особенно такими мускулистыми, нужно разговаривать отечески:

– Какие бы сведения ни напихать в восстановленное из дээнка существо – это будет другой человек. Пусть даже точная имитация умершего. Приятный обман для взрослого внука, смотрит на эту копию и представляет, что это его дед, но на самом деле он же и сам понимает, что это только копия, в которую вложили нужную информацию, но это не тот дедушка, на коленях которого он сидел!

Она вздохнула.

– Давай спать. А то еще подеремся.

Среди ночи звонок прозвучал резкий, мне сразу приснился сигнал воздушной тревоги, нарастающий вой падающих бомб. В страхе проснулся как раз в момент, когда Ингрид дотянулась через меня, придушив, как мышь, и сцапала испуганно взвизгнувший смартфон.

– На связи.

Голос в ответ прозвучал достаточно громко, чтобы я расслышал отчетливо, даже не будь связан с сетями так, как связан я:

– Ингрид, неприятности.

Она пробормотала все еще сонным голосом:

– Что… стряслось?

– Этот Герман, – ответил голос, я сразу же увидел того рослого полицейского, что приходил к нам в лабораторию в первый же день, – оказался крепким парнем.

– Что, – вскрикнула она. – Андрей, что случилось?

Он ответил зло:

– Когда эту сволочь переводили в другую камеру, попросторнее, он сумел как-то освободиться!

Она охнула.

– Господи, как?

– Не знаю, – ответил он несчастным голосом. – Там простые полицейские, а он из спецназа. Даже в наручниках завладел табельным оружием и, тяжело ранив двух сотрудников полиции, скрылся быстро и довольно умело… Понимаю, ты за него больше не отвечаешь, это мы тут лоханулись, но… вдруг у тебя есть зацепки, где его искать?

Она скосила глаза в мою сторону, я кивком дал понять, что все слышу.

– Нет, – ответила она, – но поищем.

В голосе тут же проступила довольная нотка:

– Что, тот яйцеголовый с тобой?.. Кто бы подумал… отважный мужик. Всем отделением полиции поздравляем, хоть и не завидуем. Ингрид, ты спасешь все наши задницы, если вдруг где-то что-то… Мы твои должники! Только свистни, все тебя в жопу поцелуем на виду всего коллектива.

– До связи, – буркнула она и бросила мобильник на прикроватный столик.

– Еще бы минут десять поспать, – сказал я. – Это же самые сладкие мгновения! Нет, не пойду служить в полицию.

Она сказала сердито:

– Кто бы тебя еще взял!.. Но как этот гад сумел вырваться из участка? Совсем обленились на ловле карманников.

– Да и какая это ловля, – сказал я, – когда камеры все пишут, а вам нужно только найти этих простаков и предъявить запись?.. Дело не в том, как Герман вырвался, а как можно скрыться в нашем насквозь просматриваемом мире.

– Помогли, – ответила она зло.

– Именно. У тебя комп включен?

– Нет, – ответила она удивленно, – зачем? На ночь всегда выключаю.

– Есть еще такие люди? – изумился я. – У нас в Европе комп включают только один раз после покупки, а потом включен до его технической старости и отправки на пенсию в дом престарелых или детский сад… Ладно, делай завтрак, а я посмотрю.

Она крикнула вдогонку:

– У меня там сложный пароль!

Я отмахнулся.

– Не смеши. У простых юзеров сложных не бывает. А ты проще Васи Пупыркина.

Она выпрямилась и раздвинула плечи шире.

– В чем это?

– Делай завтрак, женщина, – сказал я властно, – а то будешь бита.

Она проворчала с угрозой:

– Я завтрак сделаю, а потом посмотрим, что ты накопаешь с моего компа…

– Он же у тебя подключен не только к инету, – напомнил я, – но и к вашему серваку. Так что не надо ля-ля.

– А ты сумеешь…

– Женщина, не смеши. Скажи еще, что полиционеры способны поставить сложный пароль! Вы в окошке для пароля так и пишете «пароль»…

Когда будем переходить в сингуляры, нужно серьезно поработать над тем, чем заменить удовольствие и даже наслаждение от поглощаемой пищи. Когда ешь, а еще лучше жрешь, то это такой комплекс счастья, никакая десятая симфония Бетховена не даст ничего подобного, как и созерцание шедевра «Бурлаки на Волге».

Для Ингрид это не проблема, для нее вообще в мире проблем мало, если не считать, что туфли жмут, а вот я всерьез задумался, что сделать нужно будет обязательно, чтобы не просто нажимать кнопочку с надписью «Счастье».

Она не выдержала, я еще жевал мясо, когда спросила с ехидцей:

– И что?

– Ага, – ответил я и пояснил: – Это синоним ну и да.

– Сделал, – уточнила она с недоверием, – то, что не смогла наша бригада спецов?

– Вы слишком профильные, – пояснил я.

– Это же хорошо?

– Конечно, – подтвердил я. – Но для профильных шаг влево, шаг вправо – уже недопустимо, а вот для меня допустимо все.

– Но-но, – сказала она строго, – не щупай меня так нагло даже взглядом. На мне пятна останутся! Тебе тоже не все допустимо.