– Мария, будь любезна, собери документы. Прочитай вслух. Я думаю, Алексей Павлович не будет против.

– Нет… нет, – выговорил тот.

Я подняла листы, всего их было пять, и, сложив по порядку, начала читать с первого:

«Дата такая-то. Десять дней до юбилея. Распечатка. В беседе участвуют: МАВРОДИТИС, КИРИЛЛОВ, ЦВЕТКОВ. Офис Цветкова.

МАВРОДИТИС (в дальнейшем – М.): Я не могу допустить, чтобы сорвалась эта сделка. Но тем не менее к Рыжему Апу не подступиться. Он зарылся в этой своей благополучности, как свинья в дерьме.

ЦВЕТКОВ (в дальнейшем – Ц.): Как говорится, нарыл себе капиталы, рисковать ими не хочет, а если проще – лучше синица в кулаке, чем журавль в небе. В принципе-то он прав, только по-сучьи так со старыми друзьями поступать… А, Телемах?

М.: Честно говоря, так дальше работать нельзя. У Апа блокирующий пакет акций, без него я ничего не могу.

КИРИЛЛОВ (в дальнейшем – К.): Убирать его надо.

Ц.: Конечно, Телемах, ты можешь не согласиться, типа, старый кореш, только я давно заметил, что Леша ссучиваться начал. Мы в поте лица трудимся, зарабатываем себе бабло на хлеб с маслом, а он нарубил «капусты» и отвалился на сторону. Дескать, я заработал, а вы как знаете.

М.: Откровенно говоря, его депозитарий давно стал кладбищем траншей на развитие банковской инфраструктуры.

Ц.: Э, Телемах, говори по-нашему, по-русски. Я твоих мудреных слов не понимаю. Ладно, не косись. С Рыжим Апом надо решать.

К.: Убирать его надо.

М.: Честно говоря, рассчитывал я с ним договориться, да только он как будто не понимает. Его больше интересует новая развлекуха, которую себе Мишка Берг придумал. Что-то там постановочное.

Ц.: Берг болван. Раньше более-менее толковый мужик был, а теперь… Его, конечно, трогать не надо, но чтобы ничего не прочухал.

М.: Не, Никита, конечно, ничего не скажем. Тяжело о таком говорить, но ведь у него скоро день рождения, у Маминова, может, как-то с этим… к этому привязать ликвидацию?

К.: Убирать его надо.

Ц.: Да что ты заладил одно и то же, Кирилл? «Убирать, убирать»! Один талдычит, как попугай, второй вокруг да около ходит, круглые слова говорит. Самому, видно, придется все организовывать. Как в старые добрые времена. Отрабатывать Рыжего Апа придется, тут уж никуда не денешься. Зарвался он. Только кто это будет делать? Ты, Кирилл? Ты же у нас второе лицо в охране банка, наверно, сможешь организовать, чтобы кто-нибудь надежный пришил Палыча? А потом кто-нибудь еще более надежный из моей конторы грохнет твоего надежного человека, чтобы чисто было.

К.: Сделаем, если прежде договоримся.

Ц.: А тут просто все! Как грохнут Палыча, Телемах Одиссеевич сменит начальника охраны, в начальники тебя, Кирилл, задвинет и к тому же из доли Рыжего подкинет тебе процентик-другой акций. Не кислись, болван, это на словах звучит не ахти: процентик. А в переводе на лавэ это миллионы. Так, Мавродитис?

М.: Так. Только я к тому никакого касательства иметь не буду. Мое дело – чисто финансовая сторона. Меня америкосы торопят, нужно им контракт подмахнуть. Так что ругани с Маминовым не избежать.

Ц.: Значит, косорезить будет? Это не по-товарищески. Ладно, Телемах, я тут подумал, что и мне пора остепениться. Негоже заниматься какими-то вонючими «КамАЗами». Я тоже хочу сидеть в Ницце и хавать ихние котлеты де-воляй и сыры рококо.

М.: Рокфор. Это сыр с плесенью, тебе не понравится, Никита Иванович.

Ц.: Да хоть с говном. Лишь бы дело выгорело. Есть у меня подозрения, что Леша со своим Халом шалить начал. Хал этот, гнида узкоглазая, может сильно помешать, если что. Он вроде ничего парнишка, свое дело знает четко.

К.: Да козел он. Мочить его надо, этого Халмурзаева.

Ц.: Ну что же, тогда нужно подготовить план, как все это дело сделать. Ведь сами сечете, мужики, что не так уж это и просто: убрать Рыжего Апа…»

– Хватит! – крикнул Маминов. Я прервала чтение второго листа распечатки на середине.

– Хватит, – повторил Алексей Павлович более спокойным голосом. – Я все понял. Эти трое замышляли убить меня и сделали бы это, потому что всем троим я доверял, а Мавродитис даже присутствовал на юбилее, после которого, наверно, меня и собирались, как неустанно повторял этот замечательный Кириллов, убрать. И меня убрали бы, если бы неожиданно не убили сначала Телемаха, потом Кириллова, который собирался обеспечить операцию исполнителем, затем Цветкова. И тут на сцене появляется этот самый Осадчий, который, верно, и убил всех троих. Осадчий, которого я даже не знаю… но теперь, очевидно, его следует назвать благодетелем. И это после того, как пять минут назад я считал его врагом. Как же так?..

– Я могу читать дальше, – сказала я.

– Не надо, – быстро проговорил Маминов. – Там, верно, детали. Нет, мне не будет больно слушать, просто… зачем лишний раз ковырять гвоздиком в ране? Суть этой распечатки ясна, если она, конечно, подлинная и если эти уроды, Осадчие и прочие, не хотят обелиться в моих глазах.

Родион взял у меня листы, быстро проглядел и медленно проговорил:

– Да, тут детали. Четкие, проработанные детали подготовки будущего преступления и раздела финансового пирога. Вашего, Алексей Павлович, пирога. И в самом конце последнего листа есть сноска, что это распечатка с аудиозаписи, а сама аудиозапись есть на этом диске. Кроме того, на диске есть еще и видео. Так тут написано. Нет, дорогой мой Алексей Павлович, – Родион Потапович вскинул голову, – нет, они не хотели обелиться в ваших глазах. Во-первых, это бессмысленно и незачем, а во-вторых – по-видимому, все, что значится в этой распечатке, – правда.

Маминов опустил голову.

– Но как же так? – наконец выговорил он. – Все стало с ног на голову. И что там на этом проклятом диске? Родион Потапович, вы думаете, что там они могли оставить… ну…

– Что? – спокойно произнес мой босс. – Оставить – что? Объяснения того, почему они с вами так поступают, это вы хотели сказать, Алексей Павлович? Или, быть может, я несколько погорячился, приписав вам свои собственные мысли?

– Нет. Все правильно. Именно это я и хотел сказать. И это я больше всего хочу узнать.

– Да, признаться, и я тоже, – прищурившись, проговорил Родион Потапович. – Ну что ж, Алексей Павлович. На самом деле все это не так уж и сложно проверить. Мария, будь любезна, подай диск. Сейчас мы узнаем, что тут приготовлено. Взрывного устройства, как вы предполагали, Алексей Павлович, мы не обнаружили. Только сдается мне, что тут что-то похлеще взрывного устройства.

На экране компьютера возникла черно-белая картинка: громадная комната с огромной люстрой, белая кожаная мебель, два человека – один лицом, второй спиной. Мне была незнакома эта комната, точнее, зал, но, очевидно, это помещение располагалось в одном из принадлежащих Маминову домов. В человеке, сидящем лицом к камере, я узнала Хала. Халмурзаева, который сейчас лежал в больнице с черепно-мозговой травмой, нанесенной «отцом Валентином», то есть Иваном Осадчим, отставным майором армейского спецназа.