Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Значит, этот Шатохин был знаком с отцом Валентином… – задумчиво проговорила, я.
– Да что вы к нему пристали? – искренне возмутилась Анна Ивановна. – Ну, выпил лишнего человек, с кем не бывает, но что же вы, Мария, из-за этого его подозреваете неизвестно в чем? Он вообще, если хотите знать, некоторое время был моим духовником, когда я увлекалась… когда я соблюдала православные обряды. Теперь я от этого отошла, но продолжаю сохранять с отцом Валентином добрые отношения. Он частый гость на наших семейных торжествах.
В этот момент в комнату, где расположились мы, вошел Родион Потапович. Он был мрачен, нес на вытянутой руке какой-то пакетик, а вторая рука была заведена за обшлаг пиджака.
– В общем, так, – сказал он. – Я провел осмотр вентиляционного хода, который действительно имеет сообщение с тоннелем и трубой для слива воды. Там сложная и нетипичная система коммуникаций, и, разумеется, злоумышленники прекрасно об этом знали. Далее. В вентиляционной трубе я обнаружил комочки предположительно той самой грязи, что налипла на бороду и голову отца Валентина, когда он свалился в ручей. И пару длинных волос – предположительно с головы нашего пресвятого отца, и еще три-четыре покороче, возможно, из бороды. Наверное, Павел Борисович, сколь бы ни был он пьян, сопротивлялся и выдрал их у него.
– Но… – воскликнула Анна Ивановна, но Родион повысил голос и перекрыл контральто своей крестной:
– Далее. Отец Валентин, якобы мирно спящий, вовсе не пьян. Рефлексы у «мертвецки пьяного» отца Валентина как у трезвого – я в порядке тестирования уколол его в нескольких местах иглой. Симулировать реакцию невозможно, иннервация мышечных волокон не контролируется. Я также не исключаю, что это он стрелял с вертолета, а потом просто прыгнул с парашютом с малой высоты, а это как раз испытание для профессионалов экстра-класса. За пару минут добежал в темноте до окна спальни, из которого он вылез за десять минут до этого, залез в комнату и снова улегся «спать».
– Но он ничего… ничего не знал о…
– О ходе? Значит, кто-то его информировал. – Родион строго постучал пальцем по столу и продолжал: – Спальню отца Валентина охраняют тщательно, так что он никуда не денется. Но, что самое интересное, это еще не все. Вот что я нашел, помимо тех вещдоков, которые в будущем подошьют к делу, в эвакуационном ходу. Он лежал на самом выходе из него. Его оставили для нас. Вот.
И он положил на стол фигурку толстого человечка в смокинге, с нагловатым лицом и самодовольной улыбкой. На его шее висел внушительный ключ. На голове у человечка – цилиндр.
– Это сняли с машины Алексея Павловича, – быстро сказала я. – Я видела ее висящей на лобовом стекле, когда мы сюда ехали.
– Я тоже так думал, – нахмурился Родион. – Но нет. Игрушка-подарок висит в салоне маминовской «Ламборджини». А это новый подарочек. Подарочек-насмешка, подарочек-издевательство. Потому что того, кто подарил первого такого человечка, только что похитили. И эта вторая игрушка – лишнее свидетельство того, что убийцы прекрасно осведомлены обо всем, что происходит в семье Маминовых. Что отец дарит миллионеру-сыну на день рождения чисто символический подарок. Тут есть еще и записка, коротенькая. Милое такое послание. Распечатано на прекрасном лазерном принтере. Я сам его прочту, потому что многим присутствующим, верно, тяжело будет это сделать, так как это в определенной степени их касается. – Он даже не сделал паузы, а тут же зачитал текст не такой уж и коротенькой записки: —«Вот теперь впору открывать сейф. Ключ прилагается. Привет от Марины. Цитата: «Кому и именины – похороны». Цветков Н.И., привет сестренке Аннушке и родственничку Алексею Палычу, родившемуся в 1967 году и едва не помершему в нынешнем. Как гласит народная мудрость: в городе Казани пироги с глазами, их едять, а они глядять. P.S. Продолжение следует, уважаемые».
– Никита? – простонала Анна Ивановна, услышав упоминание о брате. – При чем тут Никита, его же убили? Или… – Она взглянула на Родиона, и тот кивнул:
– Да, его убили. Просто уроды, писавшие это, паясничали. Писали как бы от имени Никиты Цветкова. Но, я думаю, все это можно спросить у отца Валентина.
– Пройдем к нему, – предложила я. – К этому самому отцу Валентину.
Но выйти из гостиной мы не успели, потому что на лестнице послышались брань, крики, и появился невысокий, но необычайно широкоплечий человек в грязной одежде, запачканной кровью, ожесточенно отбивающийся от не желавших пустить его охранников.
– Пропустите его! – крикнула Елена Маминова. – Немедленно пропустите его!
Невысокий человек в окровавленной рубахе был не кто иной, как Хал, охранник Алексея Павловича.
– Точно, Хал, – выговорила я. – Где же ты был? Алексей Павлович уже подумал, что ты погиб.
– Нет, не погиб, – сказал он. – Просто мне удалось выследить похитителя…
– Как? – вскрикнули Анна Ивановна и Елена одновременно.
– …Марины, сестры шефа, – договорил Халмурзаев. – Мне удалось засечь, откуда поступали сообщения на мобильник босса, это оказалось одно из Интернет-кафе. Этот урод вздумал баловаться тем, что бросил очередной гнилой базар уже после того, как убили тех троих и уволокли Марину. Только он обнаглел. Ночью сел прямо напротив дома шефа. Я вышел и тут же понял, откуда, так что мне оставалось только зайти в кафе. И я его нашел. Ну что – я не ожидал. Был удивлен. Только он меня перехитрил. Выманил из кафе, а потом врезал по башке и скинул в канализацию. Думал, что меня убил. Только я живучий. И я его найду.
– Кто?.. – на одном дыхании спросил Родион Потапович, а все прочие и выговорить не смогли.
– А поп, который!..
Больше Хал ничего сказать не успел: Анна Ивановна вскрикнула и выбежала из комнаты. Я мрачно проговорила:
– Ну что же, далеко ходить не надо, отставной мичман Халмурзаев. Идем.
Самообладанию азиата можно было только позавидовать.
– Он что, здесь? – медленно выговорил он и поднялся.
– Идем, – повторила я.
Мы цепочкой прошли по коридору: Анна Ивановна, я, Елена, Родион, Берг, два здоровенных парня из охраны. Дверь в спальню отца Валентина, разумеется, была заперта на ключ. Я постучала, давая знать оставленным при убийце парням, что нужно открыть дверь. Ответа не было.
– Эй, вы там! – закричал Родион Потапович, пиная дверь ногой. Давно уж я не видела его в таких взъерошенных чувствах. – Эй, мужики, вы что, уснули!
Молчание обожгло, как догоревшая до пальцев спичка. Родион тяжело сглотнул. Все застыли.
– Неужели, – я медленно повернулась к сопровождающим, – неужели все как в голливудском боевике – главный злодей сбежал в самый решающий момент?..
Тишина еще более сгустилась и нависла, зловещая, жуткая, свинцово-серая…
– Вы позволите, Анна Ивановна? – кивнула я на дверь и, не дожидаясь ответа, нанесла удар ногой по замку. Дверь жалобно взвизгнула и распахнулась. У порога лежал оглушенный чем-то охранник. Чуть дальше, у самого окна, распахнутого настежь, – второй, Миша Филипчук, он еще, кажется, шевелился.