Ани-Ра ела аккуратно, даже красиво, а Дэйну некстати вспомнились другие ее слова:

«Вы думаете, существует профессия хуже вашей? Да, вы, правда, так думаете? Тогда нам с вами не о чем говорить…»

И почему он действительно не устроился работать преподавателем боевых искусств? Много времени бы теперь сэкономил на объяснениях. Да и вообще не встретил бы эту самую Ани – избежал бы стольких проблем…

– А у вас нет книг по кулинарии? Я приготовлю обед. Нет-нет, не отказывайтесь, это самое малое, что я могу сделать. Наверняка я смогу! Ведь вспомнила простые вещи, вспомню и сложные, только, мне бы книги…

Куплю. Он зачем-то сказал ей «куплю». Допил кофе, что-то промычал про необходимость послеобеденных занятий и смущенно, предварительно поддев Барта ногой, чтобы тот поднялся на прогулку, удалился с кухни.

* * *

Он почти два часа бродил по окрестным улицам и не знал, чем себя занять – нет, без Барта, один – того он завел домой после пятнадцатиминутной прогулки обратно в дом.

Что за напасть – незнакомый человек в доме? Что за проклятье, жить и бояться, что в любую минуту он может что-то вспомнить. И тогда что? Прирежет собаку? Заложит в доме очередную бомбу? Встретит у порога с ножом?

Вчера вечером казалось, что так можно жить – она обычная девчонка, с душой, эмоциями, настроениями, но этим утром Дэйн вновь протрезвел – она враг. Да, с хорошими эмоциями и с хорошими настроениями, пока ничего не помнит, но как только вспомнит, все ее настроения резко изменятся.

А ему что делать? Ехать за кулинарными книгами, которые он зачем-то пообещал? Выбирать их, как примерному семьянину, интересуясь у продавца, какие блюда вкуснее? Их, видите ли, попытается приготовить его вторая половина… Снова врать?

Ложь утомляла – теперь он понял это так ясно, как никогда раньше. Ни нормально съездить на работу, ни побыть дома, постоянно находиться начеку, постоянно следить за речью и за ней – за лицом, эмоциями, всколыхнувшейся памятью. А что, если она вспомнит в тот момент, пока он находится вне особняка? Успеет прийти в себя, сообразить, что сообщать о «новостях» вовсе ни к чему, успеет изучить его привычки, находясь «внутри» и подготовить новый план атаки – на этот раз беспроигрышный?

Прорезиненные подошвы кроссовок мягко пружинили по асфальту. Одна улица, другая, третья. Куда ему пойти? Где укрыться, где отсидеться, когда вдруг не стало «дома»?

Ложь утомляла, но каждую минуту быть «на стреме» утомляло куда сильнее. Так не должно, не может долго продолжаться. Стив был неправ, и нужно срочно что-то с этим делать.

* * *

Ани всерьез боялась, что вновь расплачется.

Снова одна, снова без единой мысли, чем себя занять. Читать чужие книги раздражало – они не приближали ее к возвращению памяти. Почти двухчасовой просмотр телевизора тоже не окончился ничем, кроме заученных наизусть рекламных слоганов. Новости, фильмы, сериалы, ведущие прогноза погоды, комедийные шоу. Несмешно, неостроумно, неполезно. И не помогает вспомнить.

Кто она? Чем занималась до этого? Куда могла себя приложить? Наверняка была полезнее, чем теперь, когда приготовить обед не может потому, что не помнит, как правильно заправлять мясо, да и специй в доме не нашлось. Совсем. Верно, одинокий мужчина, чего ждать?

Заедала тоска и чувство вины – ее кормили, одевали, дали приют, а она полностью бесполезна.

Прибраться? Порадовать хозяина дома? Но вдруг сдвинет с места какую-нибудь вещь и тогда вместо похвалы получит нагоняй? А нагоняй от единственного в мире знакомого тебе человека, это болезненно, очень болезненно – не к кому будет пойти поплакаться.

Заняться спортом? Она худа, как палка. Она вообще раньше занималась спортом? Может, бегала по утрам или отжималась на брусьях?

Осмотр тела в зеркале на предмет поиска выделяющихся рельефных мышц окончился неудачей. Судя по всему, если она когда-то и занималась спортом, это было в предыдущем столетии.

Пустая комната, еще одна пустая комната, пустая голова. То и дело провожали одинокую, слоняющуюся по дому фигуру, внимательные карие собачьи глаза.

Куда ей приложить себя? Зачем? И как долго теперь ждать?

Не справившись с эмоциями, Ани опустилась на первое, попавшееся в гостиной кресло, прижала пальцы к глазам и неслышно заплакала.

* * *

– Это была дурацкая идея, Дэйн.

Халк Конрад, опершись локтями в колени, сидел в кресле, свесив сцепленные руки, и смотрел на собственные кулаки. Пятнадцать минут назад он вернулся с тренировки из здания Комиссии – тренировки, которую Дэйн пропустил – да так и не успел переодеться. Сидел в черной майке из специальной впитывающей ткани с логотипом «Хронотекс» и в тон ей черных штанах с прорезиненными наколенниками.

И теперь молчал.

Эльконто прождал его почти час, а теперь чувствовал себя несчастным и беспомощным – поганая смесь – смотрел на сенсора с тоской в глазах и ждал хотя бы одного-единственного обнадеживающего слова.

Да, он мудак, что послушал доктора и что оставил девчонку в доме, но ведь с этим еще можно что-то поделать? Можно?

– Я бы на это не пошел, знаешь… Побоялся, что она вспомнит не вовремя. Слишком большой риск.

– Да я знаю! Я ему говорил, отказывался. Но Стив все твердил, что таким образом я дам ей шанс пожить хотя бы чуть-чуть, перед тем, как она вспомнит. Что это поможет ей восстановиться.

– Так-то он прав. В целом. Но риск, так или иначе, слишком велик. Не знаю, почему ты согласился.

Надежда таяла, как истлевший свечной фитилек. Если кто и мог помочь, то это он, Халк – специалист по работе с памятью – единственный человек, помимо Лагерфельда, способный вмешиваться в мыслительные процессы мозга.

– Так вот почему ты тогда звонил…

– Да. Только не смог сказать.

– Я теперь понял.

Меньше всего Дэйн желал сдаваться, как не желал и оставлять ситуацию в текущем состоянии.

– Халк, заставь ее вспомнить, а после сотри ей все – всю Войны. Оставь только то, что было до нее…

– Не могу.

– Что?

Этот единственный слово-вопрос прозвучал так недоверчиво-обреченно, словно вылетел изо рта нищего, которому только что отказали в бесплатной еде из фургончика помощи неимущим. Нет, дорогой, еда закончилась и больше ее не будет. Так решила Комиссия – нечего кормить, вас, дармоедов, хватит.

– Почему не можешь?

– А ты не помнишь, что было пару лет назад?

– Нет. А что? Что было?

– Была ситуация, когда солдатам раздали взрывающиеся сетки-ловушки, помнишь?

– Слабо. Что-то припоминаю краем уха, но давно это было.

– Да, давно. Ты тогда работал с Реном над делом Ацетти – им нужен был снайпер. Тебя замещал Грин. Так вот тогда ко мне обратился Стивен, сказал, что морг ломится от трупов, что солдаты мрут, как мухи, а все потому, что один товарищ-повстанец – не помню теперь его фамилию, помню только, что до «Войны» он работал инженером-программистом – разобрался, как активировать сетку. И научил пару-тройку своих «сослуживцев». Сетка не должна была попасть в руки повстанцев, но попала. Никто не думал, что они разберутся, как с ней работать, но они разобрались, и «инструкция» от них могла разойтись со скоростью снежной бури всем остальным. И вот тогда Стив пришел ко мне и попросил, чтобы я прочистил мозги этому программисту и его товарищам – двум другим парням. Они собирались отловить их, усыпить и привезти наверх, чтобы я поработал. Потому что сеть в руках повстанцев стала слишком опасной игрушкой.