«Это потому, что я устал, – подумал он, посмотрев на часы: начало четвертого. – Глубокая ночь, надо мне поспать немножко…»

Он медленно поехал по улицам, ища местечко, где можно поставить машину в укрытии от любопытных глаз и особенно милиции. На выезде из городка он увидел стоянку для грузовиков. Юркнув за массивные трейлеры, Роман притерся к дальнему бордюру, откинул сиденье и почти мгновенно провалился в сон.

Снились ему лисы. Будто он заснул на скамейке в парке, а они подбирались к нему и все норовили укусить. Даже не укусить, а откусить от него кусок мяса. Его мяса, его тела!

Роман отгонял их, не просыпаясь, дергая руками и ногами. Они трусливо отбегали, но снова возвращались, выжидая, пока Роман заснет поглубже, и снова приноравливались его укусить – откусить! – и снова он дергался во сне, отгоняя хищников…

Проснулся он часа через три. Рабочий день, несмотря на темноту, уже начался. Трейлеры почти все разъехались, обнажив для обзора его «Вольво», притулившийся у бордюра. Не дай бог, проедет мимо милицейский патруль, заинтересуется!

Рома потер глаза, привел кресло в нормальное положение, попил воды из бутылки и тронулся. Но через пару километров решительно повернул обратно. Притормозил у первого же телефона-автомата. С мобильного звонить нельзя ни в коем случае: их легко запеленговать, и это было бы большой ошибкой!

Набрав ноль-два, Роман скороговоркой выпалил сообщение: на таком-то шоссе, на таком-то примерно километре в лесу находится привязанный к дереву человек!

Быстро повесил трубку и вернулся в машину. Он правильно сделал. «Гнида» его не выдаст – не от повышенной порядочности, конечно, а просто потому, что рассказывать о том, как он угнал машину, а потом бросил грудного ребенка в лесу, ему не с руки. Наврет чего-нибудь, выкрутится. Ему врать не привыкать… А урок Дениса он наверняка уже хорошо прочувствовал…

Некоторое время он колебался в выборе направления: очень хотелось есть. Он ведь в магазине так и не успел оплатить свои покупки… И у него оставалось еще одно маленькое дело: коляску где-нибудь бросить. Негоже ее возить в своем багажнике.

Пожалуй, кафе он найдет в другом городишке. Надо отсюда делать ноги. Не потому, что его вычислят, нет, – он все проделал очень грамотно!

Просто здесь его сердце прихватывала стальным гвоздодером тоска.

Через два часа он уже въезжал в Москву. Коляска так и осталась лежать в багажнике. Отчего-то не смог он ее бросить. Ничего, пусть пока полежит. Избавиться от нее он еще успеет. Из всего его сложного, хитроумного плана ему оставалось выполнить последний пункт: забрать свой чемодан. Да и то пункт этот возник непреднамеренно, оттого что дети сильно плакали и хозяин квартиры, Николай Петрович, проснулся и пристально наблюдал за всеми его утренними хлопотами. Если бы все шло по плану, то он бы еще тогда ушел из этой квартиры навсегда.

Но без чемодана навсегда не получалось. Он не должен оставлять такой след за собой!

Как он вынесет теперь чемодан, Рома не представлял. Шел десятый час утра, и в это время инвалид обычно бодрствовал. А при нем выносить нельзя. Он ведь сразу сообразит, что Рома уезжает с концами. Пристанет: чего да отчего, да почему не предупредил…

Ну да видно будет.

Он поставил машину, поднялся на нужный этаж. Открыл дверь, ожидая, что Николай Петрович немедленно выкатится на шум.

Однако этого не произошло. Удивленный, Роман обошел квартиру: инвалида нигде не было!

Надо же, умотал куда-то… Хозяин так редко выходил на улицу, что его отсутствие несколько напрягло Романа… Столько раз жаловался Петрович на свою стесненность в передвижении, свою отрезанность от мира, Рома даже разжалобился, вызвался ему моторизировать инвалидное кресло! Хотя это не решило проблемы кардинально: инвалид избегал лишний раз громыхать по ступенькам. Отчего и находился перманентно дома. И вот, нате вам, – нет его!

Не случилось ли с ним чего?..

Собственно, не его это теперь дело. Сейчас он заберет свой чемодан – и с концами!

Роман прошел на кухню и выложил на стол приготовленные две тысячи рублей. Написал записку: «За электричество». За квартиру-то было оплачено до конца декабря, а он еще только сегодня начался…

Затем он направился к себе в комнату. И там его поджидал сюрприз: комбинезоны Кирюши и Лизы лежали отчего-то на диване. Романа это обеспокоило. Он точно помнил, что положил их в свой чемодан! Уходя, он сказал хозяину, что дети описали комбинезоны… Петрович полез в чемодан, вытащил их, чтобы просушить? Но они не были мокрыми на самом деле! Детские штанишки не промокали! Зачем же инвалид положил комбинезоны на диван?

Однако на этом сюрпризы не кончились. Его чемодан исчез!

Роман даже не стал искать. Он оставил его за диваном, и, раз чемодана там нет, значит, любопытный хозяин перенес его в другое место!

Зачем? Что-то заподозрил?!

Надо было ему врезать в свою комнату замок. Где это видано, чтобы хозяин беспардонно рылся в вещах своего постояльца?

Роман, увы, переоценил степень алкогольной зависимости хозяина. Когда он увидел его впервые, то сразу понял, что мужик пьет. Нос красноватый, глаза блестящие, легкая возбужденность интонаций – все говорило о склонности к спиртному. Рома это хорошо изучил.

Нет, не по маме, нет! Она совсем иначе, она совсем другая… Была.

Но мужики в автосервисе любили опрокинуть «по маленькой», и Роман прекрасно научился распознавать по их лицам результат этих «маленьких». Он даже умел определять, сколько «маленьких» было опрокинуто! Отчего немедленно углядел схожий результат в лице инвалида, сдававшего комнату. К тому времени Рома уже просмотрел несколько квартир и решил, что этот вариант лучше всего.

Но малость просчитался. Николай Петрович пил регулярно и много, но исключительно вечером, когда приходил его приятель Василий Федорович – или Васян, как называл его хозяин. И за пределами этих вечерних посиделок инвалид не употреблял спиртного. Даже не опохмелялся. Так что, строго говоря, алкашом он не был, он был выпивохой. Роман лоханулся в этом вопросе…

Он направился в комнату Николая Петровича. Тот, даром что инвалид, а аккуратный был. Все на своих местах, ничего не разбросано, отчего сразу понятно, что чемодана тут нет… Впрочем, Роман для верности открыл шкафы, заглянул. Нет!

Он огляделся. Куда инвалид мог его спрятать? Может, под стол? Но ему трудно наклоняться со своей коляски, а на коленки не встанешь – нет у инвалида коленок… И все же Роман заглянул под стол, покрытый старой выцветшей скатертью.

Но и там чемодана не было…

Роман заглянул под стол на кухне: тоже нет. Там почему-то валялась россыпь газет и журналов, страницы которых были порезаны ножницами…

Пресса его не заинтересовала, и Роман, бегло заглянув в туалет и ванную, снова вернулся в свою комнату. Как же теперь ему быть? Чемодан тут нельзя оставлять, мало ли что…