Он достал карту. Им вот сюда, ткнул он в название города. Час-полтора езды.

Рома погасил лампочку, убрал карту, пристегнул Кирюшу, уже крепко спящего, и тронулся.

Ехал он медленно. Из осторожности, конечно, хватит, уже полихачили вдоволь по скользкому шоссе!

И, может, потому, что он не хотел приехать туда, куда собирался?

Все ему сегодня увиделось в ином свете. И множество вопросов принялись нырять в его мозгу, словно рыбы, выскакивающие из толщи воды. Теперь месть показалась ему лишенной оснований… Вернее, основания были, еще какие!

И все же она была неправильной.

Он вспомнил Юру. Денис обронил на ходу, что вор бросил Кирюшу в лесу только потому, что ему плач малыша мешал. Верно, «гнида» он, как назвал его Денис… Но больше всего Рому поразила несоразмерность вещей, понятий и действий. Никто не любит, когда дети плачут, даже их родители, наверное. Но из-за этого кидать ребенка на съедение лисам, на мороз?..

Вот тут она и была, несоразмерность.

И теперь его мучило чувство, что вся эта затея несоразмерна… Ничему не соразмерна, если честно.

Юра ему показался умственно отсталым. Не то чтоб совсем дебилом, а каким-то недоразвитым. Но тогда выходило, что и он, Роман, умственно недоразвитый…

Стоп, хватит! Нельзя останавливаться на середине пути! Не поедет же он возвращать Кирюшу детективу! Лиза уже пристроена, ее уже не вернуть, значит, надо довести дело до конца! Долой эти мысли, что-то он сопли распустил. Все давно решено, пути назад нет…

Нет!

Снова вспомнился Юра, и Роман вдруг понял, что не видел его с Денисом, когда тот шел к своей машине. Неужто сбежал?

Нет, если бы сбежал, Денис бы сказал! Куда же он делся? Десантник его отпустил? Не похоже на него…

Но куда же делся вор? Непонятно…

И вдруг догадка осенила его мозг. Денис оставил его в лесу! Вернее, не просто оставил, Роман видел, как он запихивал моток веревки себе в карман, когда они шли в лес!

Вот оно что… Десантник не оторвал ему ни «ручки-ножки», ни «яйца»… Он его привязал веревкой в лесу, к дереву… Да! Другого объяснения Роман не видел.

Значит, Денис оставил его там на морозе. Чтобы этот парень прочувствовал на себе, что сделал с малышом.

Это – соразмерно.

Но парень будет там умирать, долго и мучительно… И все, что он поймет, оказавшись на месте Кирюши, уже не послужит ему ничем…

А это – соразмерно?

Роман едва не повернул обратно. Он не знал, соразмерно это или нет, но подобная жестокость вызывала у него отвращение.

«А сам-то?» – снова вылез мерзкий внутренний голос.

«Заткнись», – приказал ему Роман.

Он еще некоторое время колебался: повернуть? Найти «гниду», развязать его и отпустить на все четыре стороны?

«Нет, – сказал он себе в конечном итоге. – Пусть прочувствует на собственной шкуре, что сотворил!»

…Спустя час он въезжал в нужный город. Нашел улицу, нашел дом. Встал напротив. Дело за малым: вынести Кирюшу к калитке и позвонить.

И все же он еще долго просидел в машине, уперев свою светловолосую голову в руки. Он дремал, одновременно чутко вслушиваясь в дыхание Кирюши: не кашляет? Не сопит?

…Если бы Кирюша засопел или закашлял, Рома бы, наверное, послал всю эту затею к черту.

Но мальчик спал спокойно. Решившись, Роман взял ребенка на руки. Малыш не проснулся.

Дойдя до калитки, Роман позвонил. Довольно долго он жал на кнопочку, пока не увидел, как в доме за оградой начала открываться дверь. Над ней зажглась лампочка.

Тогда Роман опустил Кирюшу на землю, тенью метнулся к своей машине, завел ее – и был таков.

Он осуществил свой план, ура…

Ура!

Радости не было.

День третий.

Петровка, 38

Алексей встал рано: он хотел поехать на Петровку, чтобы самолично проследить за поиском запрошенной им информации обо всех контактах Инги. Вчера вечером он уговорил Сашу принять снотворное, и она еще спала, обняв двух плюшевых медвежат: белого – Лизоньки и коричневого – Кирюши.

Он оставил ей записку на прикроватной тумбочке и тихо вышел. Тревога его усиливалась с каждым новым прожитым часом. Требование о выкупе так и не поступило – и хоть детектив уже пришел к выводу, что дело здесь не в выкупе, а в мести, но все же он подспудно надеялся…

Напрасно.

Серега с утра приставил человека для сбора и систематизации информации, и тот уже поджидал его с кое-каким уловом.

Улов был следующим: у Инги наличествовал двоюродный брат, с которым она имела довольно тесное общение; адвокат ее, похоже, находился под ее чарами; а до тюрьмы любовников она имела множество. Правда, точными сведениями о них пока на Петровке не располагали.

В тюрьме, однако, кроме адвоката и двоюродного брата, преступницу никто не навещал. Кис не удивился: от такого монстра отвернулись все. Странно, что еще нашелся двоюродный брат, ходивший к ней довольно регулярно на свидания.

Алексей попросил собрать максимум сведений об обоих, а сам пошел покурить, чтобы не стоять над душой у молодого лейтенанта, сидевшего за компьютером. И по возвращении его ожидал сюрприз: кузен оказался… священником! Он ходил к преступнице в тюрьму наставлять ее на путь истинный!

Впрочем, статус священника лишь обещал благость намерений, но не гарантировал их. И под видом наставлений они вполне могли обсуждать план мести…

Если же он действительно духовник преступницы, то, возможно, что-то знает о ее планах или догадался… Так что необходимо с ним встретиться, и как можно скорее!

Договорившись с лейтенантом, что тот пока займется адвокатом – какие дела вел, какова его репутация среди коллег, семейное положение и так далее, – Алексей отправился в церковь, где служил батюшка, в надежде его там застать. Поскольку церковь Кис не посещал – религия любого толка противоречила его убеждениям, – то расписания служб он не знал. Стрелки часов немного перевалили за полдень, и где в такое время можно застать священника, детектив не представлял.

Но пока звонить ему не хотел. Алексей предпочитал беседовать с людьми неподготовленными: так лжи меньше, и она заметнее…

Звонок Александры застал его, когда он парковался недалеко от нарядной, недавно отреставрированной церквушки.

– Письмо! – прокричала она в трубку. – Алеша, нам подбросили письмо! Но не о выкупе! Вернее о выкупе, но не за детей, а за информацию! О похитителе!

– Выкуп? Письмо анонимное?

– Да. Человек просит деньги, тридцать тысяч долларов, сегодня вечером на «Речном вокзале». Обещает выслать нам информацию, как только получит деньги!