И. Кнутсон. Современные, старинные и букинистические книги

Тибо любил этот магазин, любил каждое проведенное в нем мгновение. Каждый раз, когда колокольчик на двери громко и уверенно говорил «динь!», приветствуя его, он выбрасывал из головы все посторонние мысли и не пускал их назад, пока колокольчик не звенел вновь, на этот раз прощаясь.

В книжном шкафу Тибо до сих пор стояла самая первая книга, которую он купил у Кнутсона еще мальчишкой в один ужасно дождливый день. С его плаща стекала вода, образуя на темном дощатом полу лужицу вокруг ног.

— Все книги в этой коробке — по одной марке, — сказала госпожа Кнутсон. — Специальное предложение.

Тибо помнил, как он все стоял и стоял рядом с этой коробкой, раздумывая, что купить. Он выбирал так долго, что госпожа Кнутсон успела уйти, и ее место занял господин Кнутсон, ее муж, которому Тибо в конце концов и протянул два старинных тома.

— Так-так, молодой человек, сколько же мы с вас за это возьмем?..

Тибо помнил, как его захлестнуло смущение и тревога. С деньгами в семье было плохо, он не мог позволить себе ими разбрасываться. Он подумал, настанет ли когда-нибудь день, когда он сможет вести себя так, будто не должен считать каждый грош, и, запинаясь, проговорил:

— Госпожа, которая здесь стояла, сказала, что все эти книги по одной цене, каждая стоит одну марку.

Господин Кнутсон поднял брови выше оправы очков.

— Что ж, госпоже не следовало говорить такую глупость, поскольку она не перерыла всю эту коробку так, как это сделал ты. — Владелец магазина помолчал, размышляя. — По этой цене я позволю тебе приобрести только одну книгу. Выбирай.

— Спасибо, — сказал Тибо. Он понял, что его проверяют.

Непростой, очень непростой выбор был предложен этому молодому человеку, этому мальчику, который осмелился требовать к себе уважения и отстаивать свои права здесь, в магазине Кнутсона, хотя вода с его плаща и залила весь пол.

— Спасибо, — сказал он, — я возьму эту. — И он указал пальцем на иллюстрированный том Данте.

— Вы уверены? — спросил Кнутсон. — Точно уверены? Может, подумаете еще?

— Нет, спасибо, я хотел бы купить именно эту книгу.

— Тогда я ее заверну.

Господин Кнутсон отмотал кусок коричневой упаковочной бумаги с барабана, висевшего над прилавком, и привычным уверенным движением завернул книгу. Потом протянул руку за деньками.

— Извините, — сказал Тибо. — У меня только пять одной бумажкой.

— Стало быть, я должен отдать вам четыре марки? Сударь, вы не представляете, что вы со мной делаете. Вы меня просто без ножа режете.

Господин Кнутсон открыл ящичек кассового аппарата (тот металлически лязгнул), отсчитал четыре монеты, с недовольным видом отдал их Тибо и тяжелым взглядом проводил его до двери.

— Вы сделали правильный выбор, молодой человек. За эту книгу можно было бы запросить и четыре сотни.

Тибо был ошеломлен.

— Извините, пожалуйста! Я, разумеется, верну ее на место.

Но господин Кнутсон предупреждающе поднял руку.

— Разумеется, вы никуда ее не вернете! Мы с вами заключили договор. А договор дороже денег, вам следует это запомнить. Здесь никого не обманывают. Никто никогда еще не был обманут в магазине Кнутсона — ни разу. Это вопрос чести. Но прошу вас, ради Бога, несите эту книгу под плащом. На улице дождь. — И господин Кнутсон взмахнул рукой, разрешая Тибо удалиться.

Холодный, звонкий голос колокольчика, проводивший его в тот день на улицу, сегодня приветствовал его возвращение. И внутри магазина все тоже было по-прежнему, только на том месте, где когда-то стоял господин Кнутсон, теперь пребывала одна госпожа Кнутсон — второй том без первого.

Она тепло поприветствовала Тибо, назвав его «господин мэр», хотя за столько лет знакомства имела полное право обращаться к нему по имени.

Однако госпожа Кнутсон, похоже, полагала, что такой клиент, как мэр Дота, своим визитом делает ее магазину честь, и потому произносила его титул с особенной гордостью, в которой было что-то материнское и собственническое. Ведь это не просто какой-нибудь обычный библиофил, зашедший, чтобы пройтись между полок, взять какой-нибудь том, полистать, погладить корешок, изучить выходные данные и список опечаток и убедиться, что да, на сорок шестой странице в таком-то слове написано «и» вместо «е», — не просто какой-нибудь обычный посетитель, знаете ли, а сам добрый Тибо Крович, мэр Дота.

— Господин мэр, — возвестила она на весь магазин, — как всегда, рада вас видеть! Интересует ли вас сегодня что-нибудь особенное?

— Здравствуйте, госпожа Кнутсон. Вы замечательно выглядите — впрочем, как и всегда. Спасибо, я просто похожу, посмотрю.

— Замечательно, господин мэр! Смотрите, сколько вам угодно. Мы всегда рады видеть у себя такого клиента, как вы. Я ведь помню вас еще мальчиком, а теперь — только посмотрите! Посмотрите!

Из-за стеллажей стали показываться головы не столь почетных клиентов. Некоторые глядели поверх своих ученых очков, другие же и вовсе снимали их, оставляя висеть на тонких золотых цепочках материальным воплощением звука «тсс!»

— И для меня всегда большое удовольствие к вам заглядывать, — тихим успокаивающим тоном произнес Тибо и похлопал госпожу Кнутсон по руке с резко проступающими костяшками и синими линиями вен под бледной, мягкой, тонкой, как папиросная бумага, кожей. — Я тут похожу, посмотрю.

— Да-да, господин мэр, походите, посмотрите. В магазине Кнутсона вы всегда найдете что-нибудь интересное.

Тибо поспешил спрятаться за полками — «Извините! Простите! Доброе утро! Позвольте, я пройду?» — и уверенно, так же уверенно, как у себя в Ратуше, стал пробираться мимо «Современной беллетристики», «Драмы», «Поэзии», «Теологии и религии» (обширного отдела, пустынного и неизведанного, как амазонская сельва, где — Тибо не имел об этом ни малейшего понятия — многие десятилетия кощунственно обнимались парочки нетерпеливых влюбленных), мимо «Путешествий и этнографии» к «Классике».

— Доброе утро, господин мэр.

Емко Гильом оккупировал кожаный диван в конце прохода между полками, как морж оккупирует участок морского берега. Колени его были раздвинуты свисающим пузом, руки, раскинутые в стороны, возлежали на спинке, а голова была прикрыта свежим выпуском «Ежедневного Дота», который возвышался над его носом наподобие китайской пагоды.

Гильом сжал газету пальцами-сосисками и снял ее с головы.

— Господин мэр, не так ли? Я слышал, как объявили о вашем появлении.

— Здравствуйте, господин Гильом. Как часто мы с вами встречаемся!

— Увы, теперь не в суде. Я слышал, что произошло. Мне искренне жаль.

— Я не в претензии. Вы поступили совершенно правильно.

— Правильно, но, к сожалению, не «хорошо». Не так, как поступили бы вы. И я весьма об этом сожалею.