– Ограбить? – изумился кто-то впереди.

– Ну, или убить. Большое дело! Я на месте Тени отнесся бы к этому с юмором… Но Фрима бы все равно казнил.

– Так может, он и отнесся с юмором.

– Это вряд ли. Обычно тот, кто умеет смеяться, умеет и думать. А если бы Тень умел думать, он бы не позволил еверам удрать со всем городским золотом.

– Не со всем, – встрял тот же голос.

– Наше золото принадлежит не городу. Наше золото принадлежит Братству, – отрезал Левкипий, – и сейчас мы теряем время, а значит – теряем золото. Кстати, о золоте. Новый советник, храни его боги для достойной смерти, дал понять уважаемому Каллистосу, что был бы совсем не прочь взять у Братства в долг пару-тройку сундуков серебра.

– Левкипий, ты же хотел говорить о золоте!

– Золотом он тоже возьмет, – заверил Левкипий.

– Но мы будем думать не о том, возьмет ли он, а о том, дадим ли мы, – раздался женский голос, молодой и звонкий, – и о том, что мы за это возьмем, я права?

– Клео, твой ум превосходит твою красоту. А день твоей работы стоит дороже, чем ночь твоей любви.

– Сомнительный комплимент, Левкипий, – рассмеялась девушка.

– Но тебе он понравился? Тогда закончим тереть воздух жерновами. Правила вы знаете. Кувшин здесь. Он пуст. Наполните его и объявите Братству свою волю.

Левкипий сошел с подиума и протолкался через небольшую толпу к человеку, который стоял чуть в стороне и зябко кутался в серый плащ. Наружу торчала лишь темная острая бородка.

– Вы принимаете и женщин? – удивился он.

– А чем они хуже? Мы принимаем всех, обездоленных жадными еверами, – с пафосом провозгласил Левкипий, – с другой стороны, если евер обездолен, то мы примем и его.

– А если он не обездолен, а просто хочет войти в долю?

– Соображаешь. Далеко пойдешь, если не остановят. Мы принимаем всех, кто хочет к нам прийти и сможет остаться. А чтобы остаться, нужно всего лишь сдавать каждую неделю в казну Братства три серебряные монеты.

– А кто не сможет? Железо под лопатку и в море?

– Зачем? – искренне удивился Левкипий, – пусть идет на все четыре стороны. Сам сдохнет с голоду.

Меж тем кувшин наполнялся, а толпа редела. Спарты бросали монеты (серебряная – «за», золотая – «против») и, выполнив долг, покидали пещеру.

– Три монеты от каждого в неделю… Этак вы скоро задвинете Танкара и его вольных торговцев в самый темный угол подвала. А он знает об этом?

– Он умный. Как думаешь, почему он не перерезал горло Рифату, когда боги отдали его Танкару в руки?

У нового члена Братства сделалось лицо человека, узревшего жителей Олимпа.

* * *

– Понимаешь теперь, почему я не перерезал тебе горло? – спросил Танкар.

Они сидели в кабачке «Под башмаком» в одиночестве. Двери были заперты и даже забиты гвоздями, а набор на столе стоял странный: вместо хлеба, мяса, лука и вина большая миска воды и гора льняных тряпок, отстиранных почти добела. Бывший начальник городской стражи старательно смывал чужое лицо, нарисованное поверх своего.

– А я думал, ты пощадил меня потому, что у меня был роман с Вани.

– А у тебя был роман с Вани? – Танкар прищурился. – Я вот сейчас шо подумал: может, я с Левкипием и один справлюсь?

– Не справишься, – Рифат макнул лицо в миску, вынул и замотал головой, отфыркиваясь, как пес. – Он мерзавец, но умный мерзавец. Я подобрался к нему близко, но вряд ли смогу достать так, чтобы самому остаться в живых. А разменивать его жизнь на свою – дороговато, а? Или в самый раз?

– Нужды нет. Он сам сделал за нас почти всю работу. Теперь осталось подождать, пока спарты и Тень начнут делить Акру. А потом отвернуть башку тому, кто останется.

– Так ты и вино для этого?.. – изумился Рифат. – И траур по Фриму?

Рыжий властитель Нижней Акры невозмутимо кивнул.

– Интересно, каково это – быть таким умным?

– Как будто ведешь слепых, – признался Танкар. – Иногда – очень тяжело. Иногда – терпимо. Всегда – интересно. Ты у своего брата спроси. Он тоже знает.

Рифат помрачнел. Карие глаза его как будто закрылись шторами.

– Если он такой умный, почему до сих пор в тюрьме?

* * *

Даний спал беспокойно. Даже не спал – дремал вполглаза. Ночь была прохладной и, против обыкновения, облачной. Утро ожидалось дождливое.

Бывший правитель чутко прислушивался к тишине, гулким шагам охранника в коридоре, лязгу железного засова, тонкой и раздражающе-ритмичной музыке падающих капель с постоянно сырых стен. Он ждал. Спокойно, терпеливо, не впадая в отчаяние, не поддаваясь страху. Отчаиваться было пока рано. А страх существует лишь для тех, кто не знает своего будущего. Даний знал точно: если те, кого он ждал, те, кого он позвал, поставив на кон все, что имел, если они не появятся в ближайшие три ночи, он умрет. Даже если никто его не отравит. Он умрет от голода.

Он ничего не услышал. И не увидел, до тех пор, пока на плечо, укрытое влажным плащом, не легла тонкая, почти невесомая рука и тихий голос не спросил:

– Ты – Даний, заказчик?

Он совершил, наверное, самый великий подвиг в своей жизни – не вздрогнул, непонятным образом совладав с собой.

– Санджи! Вы воистину летучие мыши, бесшумные и видящие в темноте! Хвала всем богам!

– Летучие мыши не видят. Они слышат, – поправил голос.

Теперь Даний разобрал, что рядом с ним подросток или…

– Как тебя зовут?

– А тебе зачем?

– Должен же я хоть как-то к тебе обращаться! Если твое имя – тайна, назови любое, какое тебе нравится.

– Чиони. Меня зовут Чиони.

Девушка! Лет пятнадцати, не больше. Теперь Даний разглядел и красивый разрез раскосых глаз, и пушистые ресницы. Нос, рот, подбородок – все было затянуто плотной черной материей. Девушка была тонкой, но не изможденной худобой нищего, а подтянутой стройностью эфеба.

– К делу, Даний. Кто он? Кого я должна убить для тебя и как ты заплатишь?

– Очень щедро, – улыбнулся Даний, – моя щедрость превзойдет твои самые смелые ожидания, девушка-летучая мышь. Но и задача будет трудной.

– Я слушаю тебя, Даний. Уже давно. Но пока ничего не услышала.

Девушка не сердилась. Она пока даже не досадовала, лишь предельно деликатно напоминала, что время дорого. Она стояла посередине камеры, почти сливаясь с темнотой. Даний второй раз имел дело с Санджи, но в прошлый раз это был пожилой воин. В этот раз прислали девушку. Впрочем, судя по тому, как ловко она миновала три цепи охраны и справилась с довольно сложной системой тюремного лабиринта, Чиони была ловким и опытным бойцом невидимой армии, которая сотрясала государства, меняла царей, как балаганных кукол, возводила и обрушивала храмы. «Общество слияния Земли и Неба» – так они именовали себя, просто и без особых претензий. Даний уважал и боялся этой тайной власти восточных земель. Но кроме них у него ничего не было.