— Не бреши! Что ж, наша жизнь дешевле звериной? — возмутилась Юлька.

— Ты ж пойми, чтоб дать за тещу пять лет, потребовались бы доказательства умысла или насилия, а где их добудешь? Кто рискнет стать вторым непрошеным гостем у медведицы? А вот за промысел медведя без лицензии получил бы пять лет, как браконьер!

— А почему весной, когда медведица вышла из берлоги, ту не обследовали? Заодно и тещу похоронили б? — встряла Мария.

— Кому это нужно? Жена за мать отомстила. Мне она так и не поверила. Да что там я? Сколько невиновных отбывают сроки в зонах ни за что! Каждый третий! И ничего не докажешь. Кому-то выгодно иметь дармовую рабочую силу. Ладно я! А когда малолетки сидят или дряхлые старики? Послушаешь, за что осуждены, и всякое уважение пропадает к этим органам правосудия! Уж пора бы их Фемиде открыть глаза, чтоб увидела, какое беззаконие и беспредел царят вокруг.

— Вот это верно! — эхом отозвалась Мария.

— Знаете, куда я только не писал, ко всем обращался. Вникните, помогите! Никто не услышал. Вот там, на зоне, люди лучше и теплее. Они не разучились слушать, сочувствовать, сострадать. На воле за то платить надо!

— А разве мы с тебя деньги взяли? — разозлилась Юлька.

— Я тебе помог. Пусть самую малость, но заработал твое внимание. А приди сам по себе? Послала б меня, да еще дверным запором погнала б! Разве я не прав? Вот только дядя Коля… Пожалел, пощадил и понял. Но таких мало. С небитой задницей больную душу не понять…

— Но ведь ты тоже не захотел понять тещу! — хихикнула Юлька в кулак.

— Чего ж хохочешь над моей бедой? Вот и жена мне не поверила. Но и ее судьба достанет, проучит за все разом. А то вон как заторопилась! Меня еще не осудили, она уже развод оформила. И мою дочь перевела на чужую фамилию. Да разве она простит мать, когда вырастет?

— Кто ей правду скажет? Кому охота лезть в чужие дела?

— Юля! Укороти язык! Давно ль сама была унижена? С какой радости так зазналась? А ну спрячь гонор! — прервал бабу Евгений и продолжил: — У нас с Лелей сын родился, я вам говорил уже? Пусть и вам хоть немного легче станет, завтрашний день у всех выходной. Мария, ты единственная поможешь мне подготовить дом к возвращению моих.

— Хорошо, спасибо, — отозвалась женщина, радуясь, что предстоящую ночь проведет в тепле человечьего жилья.

Едва Мария села в машину, к пивбару подъехала Антонина, подошла к Евгению:

— Наконец-то нашла тебя! Уже и дома, и на работе искала, нигде нет. А ты мне так нужен! — Взяла за локоть и предложила: — Пошли поговорим…

— Ну что еще у тебя? — нахмурился Евгений.

— Предложение есть. Давай вместе работать в нашем ларьке. И все пополам — затраты и доходы. У нас, сам знаешь, оборот хороший, только успевай подвозить товар. Покупатели — в очередь! Но одна проблема есть. Нет у нас транспорта и грузчиков, нет и водителя. А без них, как без рук, не обойтись. Купить машину — дорого, даже «бычок» стоит и стоит. Да и водителя нет. Олег не сумеет успеть всюду. Сам знаешь, где он работает. Каждый раз не будет отпрашиваться. Мне тоже без сменщицы тяжело. Все ж я баба! Рвусь на части, а толку нет. Олег уже орет на меня, мол, отстань со своим ларьком, не буду даже заходить в твой киоск! У него на работе неприятности. Вот и отрывается на мне, — пустила слезу Тонька и сказала тихо: — Черт с ним, с Олегом! И без него справимся, верно, Жень?

— Тут уж без него никак, он хозяин!

— А мы на тебя ларек оформим как на хозяина.

— Зачем?

— Олег не хочет им заниматься.

— Сегодня так, завтра иначе. Нет, я на это не пойду. Он твой муж, сами разбирайтесь в своих делах, меня не впутывайте. Тем более теперь, когда Леля родила, ни желания, ни времени не стало заниматься всем этим. Не до того. Ищи другого партнера, — встал Евгений.

— Хотя бы модуль на себя оформи!

— Нашла дурака. Своего подставь пешкой!

— Жень, ну хоть подскажи! Олега из-за того ларька уже достали! — канючила Антонина.

— Тем более! Своего за уши вытаскиваешь, а меня с макушкой утопить хочешь? А я несогласный!

— Жень! Ты ж не работаешь в органах!

— И никаких дел иметь с ними не хочу.

— Ну подскажи!

— Ты, Тоня, меня знаешь! Ни друзей, ни знакомых своих я не подводил, не засвечивал и не толкал в беду. Не путай меня с собой и Олегом. Не способен я на пакости, не уговаривай, не получится. — Сел в машину и через мгновение исчез из виду.

Тоньку словно прорвало: «Вот кому валит! Само счастье этим в руки! Теперь даже ребенок у них есть! Я же, как дура, вышла замуж за вонючего легашонка! За голожопого полудурка! Он ни меня, ни себя не защитит, пасть свою отворить боится, только пить да жрать умеет, дерьмо недоумка!»

Всплакнула баба и решила поговорить с самой Лелькой. Но та не подошла к телефону.

«Видно, домой собирается, позвоню ей попозже, — успокоила себя Антонина. — Она мне поможет, не бросит, не оставит, уговорит Женьку. Мы всегда друг дружку из беды вытаскивали. — И, немного подумав, решилась навестить приятельницу, не откладывать разговор в долгий ящик. — Стану первой поздравляющей. Не много таких будет у нее, — ухмыльнулась догадливо. — Все хахали, кто с ней был, теперь не оглянутся на Лельку, совсем испортилась баба. Оно и понятно, роды никого не красят. Постарела, раздалась, стала как бочка. Настоящая бабища. Нет, я такое не хочу. Спешить с дитем не стану. Испортится фигура, все лицо покроется морщинами, исчезнет легкость движений, и, считай, все пропало. Даже недоносок Олег сбежит от меня, не захочет жить с огрубевшей и обабившейся. А и кому в радость дышать вонючими пеленками, жить в постоянном крике, недосыпать ночами ради засранца, от которого неизвестно чего ждать, покуда вырастет… Это еще ладно, когда старики рядом, можно им спихнуть на время, а если их нет? Хотя нынешние родители не дураки, не горят желанием растить внуков, сами хотят отдохнуть. Мол, мы вас вырастили без посторонней помощи, и вы своих детей поднимайте. У нас здоровья нет, самих ноги еле носят».

«Нет бы нас досмотреть в благодарность за все, так обузу приволокли, убирайтесь вместе со своими сопляками!» — слышала Антонина не раз. Ее эти слова не касались. Они относились к другим, но отзывались болью и в ее душе…

Антонина жила в семье многодетной и жадной до всего. Работать здесь умели все с самого раннего возраста. Иначе было б тяжко. Потому не только в сарае, а и в избе мычало, хрюкало и пищало на все голоса. В доме никто ни одной минуты не сидел без дела. Даже зимой, когда не только огороды, а и саму избу заносило снегом по самую крышу, бабы и девки что-то пряли, вязали, шили. Старухи толклись у печи, варили, жарили, пекли.

Не сидели без дела и мужики. Одни ехали в город торговать на базаре всем, что дало в избытке хозяйство. Другие дома управлялись. Рубили дрова, носили воду, кормили скотину, чистили в сарае, отбрасывали снег от дома, ездили за сеном или в лес за дровами. Дело находилось всем. Так и Тоньку с трех лет научили подметать полы в избе, начисто убирать со стола, вытирать пыль. Следить, чтоб обувь старших была чистой и просушенной.