Эмилия, видно, тоже переваривала полученную информацию. Когда Богдан снова услышал ее голос, то поначалу не узнал. Ледяной, жесткий тембр.

— Хорошо, бывший дорогой. Прости, что зря побеспокоила. Думала, у нас чувства, оказалось, работа. Богдан, пожалуйста, выполни одну просьбу, напоследок, — в голосе Эмилии снова зазвучала мягкая переливчатая грусть. — Не говори Пелеву о нашем разговоре. Мне сейчас паршиво. Обещаю, я больше не побеспокою тебя. А прошу, потому что не хочу, чтобы твой Пелев снова потащил меня на допрос. Буду тихо сидеть в каюте. Только пойми, вы ничего не докажете. И ты еще вспомнишь мои слова, когда спустишься на Янус. Ты ведь хочешь найти Кристиана, верно? Но его там нет и не было никогда. А Янус опасная планета. Я наблюдала за ее жизнью долгие годы. Ты просто глупо сгинешь.

— Вот и поглядим. — Богдан окончательно потерял терпение. Угроз ему только не хватало.

— Дан, — заспешила она, — ты ведь не веришь мне совсем? Я беспокоюсь о тебе. Думаешь, легко обуздать чувства? Обиду, горечь… но я не хочу твоей смерти.

— Да какие чувства? — снова огрызнулся он.

— Теперь никаких, — покорно подтвердила Эмилия. — Но хотя бы симпатия была? Ты тоже нравился мне. Я не хочу, чтобы ты сгинул просто так, ради амбиций начальника. Он хочет проверить какие-то нелепые догадки, а отдуваться будешь ты. Поверь, ничего вы не найдете. Ничего. А закон нарушите. Кто же из нас тогда будет преступником?

— Откуда ты узнала? — вдруг спохватился Богдан.

— Догадалась, — ответила девушка со смешком. — У меня с логикой порядок. Вас можно читать, как раскрытые книги. Ладно, прощай тогда.

Эмилия отключилась. Богдан устало окинул голову, ощущая затылком прохладную поверхность стены.

* * *

— Дан!

Это уже напоминало издевательство.

Богдан резко подскочил, с утробным рычанием схватил какой-то предмет со стола и швырнул в стену.

Ему едва удалось задремать, откинуть назойливые мысли об Эмилии. Точнее — мерзкое послевкусие разговора, злость, вину и обиду. И вот опять некто требует внимания, совершенно не считаясь с его душевным состоянием, усталостью и просто перенапряжением.

По ту сторону двери помолчали. Затем хмыкнули.

И из переговорного устройства донеслось:

— Отбесился? Я могу войти?

Богдан узнал голос Митьки. Подошел к стене и раздраженно хлопнул по панели. На обратном пути к креслу подобрал свою кружку. «Отличный пластик. Даже не скололся», — отметил он про себя и с неожиданной яростью снова швырнул в стену.

Напарник среагировал быстро. Подался в сторону и острые крошки его не задели.

Скривился:

— Что случилось?

Богдан молча помотал головой и закрыл руками лицо.

— Извини. Сорвался, — глухо ответил он.

— Понимаю… — Митька сел напротив и оперся ладонями на край стола, чуть подавшись вперед. — Но вести себя так недопустимо. Ты не просто сотрудник на станции. Ты представляешь закон.

— У меня не может быть слабостей?

Богдан встретился с жестким взглядом напарника. Тот покачал головой:

— Нет. Не в данном случае.

— Но, Мить, мы же сами собираемся нарушать этот самый закон.

— Не понял… — Митька нахмурился и вдруг понимающе кивнул. — Эмилия?

— Ты пасешь ее?

— Конечно. Она тебе много чего скажет, Дан. Ты поэтому так распсиховался?

— Не знаю. — Богдан потер лоб, переспросил: — Так нарушаем?

— Я имею все необходимые полномочия для принятия любых решений, — отрезал Митька, но ответ его показался Богдану двусмысленным и неточным.

Раньше их отношения виделись ему более открытыми. Так вот как, значит, ломается дружба. Черт бы побрал Эмилию с ее провокациями. Начинаешь сомневаться даже в самых проверенных друзьях.

— У меня легкая паранойя, — пробормотал Богдан и добавил: — А чего хочешь ты?

Митька серьезно посмотрел на напарника. Сочувствия в его взгляде не было, но понимание теплилось. Жаль, далеко не всегда можно поставить человеческое участие впереди долга.

— Я должен тебя проинформировать насчет подстраховки и жучков с передатчиками. Всё. О том, как на связь будем выходить, где тебя высадим, с какой легендой. — Он помолчал. — Времени на поиски Вайдера немного. Месяцев четыре-пять, если пойдет по плану. Как только на станцию прибудет группа дознавателей, станет проще. Но к тому моменту у нас должны быть веские доказательства, иначе ситуация значительно усложнится, как и наше положение. Боюсь, застрянем мы тогда здесь на пару лет, пока не нароем действительный материал. В общем, Кристиана нужно найти обязательно. Или, в качестве альтернативы, точное место захоронения. Любое фактическое подтверждение его присутствия на Янусе сойдет.

— Допускаем, что он мертв?

— Дан, могло произойти что угодно. Его больше чем на год «кинули» на поверхности чужой планеты. Возможно, именно с расчетом на то, что долго не протянет. Да, Кристиан Вайдер профессионал, но это не гарантия выживания, а просто дополнительный бонус. Послушай, Дан, мы же знаем, что незаметно опуститься на поверхность планеты можно. Незаметно для населяющих ее аборигенов, по крайней мере. Требуется лишь точно рассчитать время и место. Очень важно быть полностью готовым к этому моменту. Осталась лишь пара дней до того, как ты отправишься на Янус. Понимаю, друг, усталость, нелегкая ноша ответственности. Плюс на голову свалилась куча новой информации, всё так. Но скидок на это я делать не стану, извини. Ты обязан справиться. Поэтому соберись, засунь свои нервы подальше и закончи начатое. Всё. Завтра с утра жду у себя, на инструктаж. И мой совет, Богдан, если Эмилия попытается связаться с тобой еще раз, просто выруби связь. Кстати, а ничего такого полезного она не говорила? И когда она разговаривала с тобой? Я отключал ее от всех типов связи, но если у нее появились даже десять минут свободы, кто знает, что она успела натворить. Нет ничего хуже уязвленного самолюбия женщины.

Богдан покачал головой:

— Не помню. Она меня разбудила. Мы проговорили недолго. Не думаю, что в ее словах было хоть что-то важное. Так, обиды.

— Ты должен был сообщить мне сразу же, — недовольно произнес Митька, поднимаясь.

— Наверное, ты прав, — виновато развел руками Богдан. — Но это были обычные попытки убедить в своей невиновности.

— Хорошо, если так… Ладно. Будь готов к завтрашнему утру.

После этих слов он оставил Богдана в долгожданном одиночестве. Тот потер лицо ладонями. Затем потянулся к аптечке, что стояла на столе, и вынул небольшой цилиндр бело-серебристого цвета. Нажал кончиком пальца на едва заметную выпуклость и прижал корпус к шее, округлым срезом к коже. Тысячи крохотных иголочек на мгновенье впились в тело, впрыскивая лекарство, и боль начала отступать, сменяясь сонливой усталостью.