– Что еще?

– Теперь о грустном, Виктор Анатольевич.

– Не тяни кота сам знаешь за какое место.

– Вам знакома Алла Одинцова? Симпатяшка такая, студентка. Она трудится волонтером в одной из ваших групп.

– Да, знакома, – не стал скрывать Коробов, чувствуя, как им овладевает тревога.

На эту девушку он возлагал большие надежды. Что там такого Михаил узнал про нее?

– Ее видели с Павловым, тем самым. Понимаете?

– Не очень. Как он на нее вышел? – Виктор Анатольевич на мгновенье растерялся. – Что ему надо от нее? Она ведь совсем девчонка!

– Уж не знаю, как вышел, но факт установлен, – сказал Михаил, в голосе которого прорезались металлические нотки. – Что-то меня этот юрист напрягать начинает.

– Пока ничего не случилось, – как-то отстраненно ответил Коробов, гадая, как и где судьба могла свести его юную знакомку, можно даже сказать, протеже, с известным юристом.

– Когда случится, будет поздно, – жестко сказал Ремезов. – Этот лепила, который паучок, был сегодня при нем, кстати. Они наверняка ехали к следователю, хотели признание писать!

Коробову показалось, что он ослышался.

– Ты в своем уме, Миша?! Адвокат все видел?

– Да, видел. Сам целый остался, – обронил Ремезов. – Одной проблемой меньше. Медлить было нельзя.

– Думаю, настоящие проблемы у нас только начинаются, – холодно произнес Коробов. – Ладно. У меня много дел. Готовьте вашего сердечника, на днях гость будет.

– Понял.

Несколько секунд Виктор Анатольевич неподвижно смотрел в никуда. Он вдруг почувствовал себя измотанным, словно из него кто-то вынул все кости, превратил его тело, некогда крепкое и сильное, в жалкую мочалку.

Он позвонил старшему группы Аллы, узнал телефон девушки и набрал ее номер.

– Я как раз собиралась сегодня зайти к вам, – сказала Одинцова. – Вы свободны?

– Когда ты будешь? Мне тоже надо поговорить с тобой.

– Я стою возле кабинета вашего секретаря.

– Заходи.

«Как же она хороша!» – не мог удержаться от мысли мужчина, когда Алла вошла в кабинет.

Он помнил ее еще малышкой, тесно общался с отцом Аллы еще до того, как занялся коммерцией. После смерти отца девушка сильно привязалась к нему, считала Коробова чуть ли не вторым папой. Да он и не возражал. Правда, в последнее время Виктор Анатольевич начал видеть ней не только дочку умершего приятеля, но и довольно привлекательную девушку. Он все время ждал подходящего случая, чтобы остаться с ней наедине.

Коробов обратил внимание на то, что Алла держала в руках небольшую папку для бумаг.

– Заходи, дорогая! – радушно встретил ее Виктор Анатольевич. – Может, кофе?

– Спасибо, не нужно.

Коробову было достаточно пяти секунд для понимания того, что эту молодую особу что-то сильно тревожит.

– Ты чем-то взволнована, Аллочка? Присядь.

Девушка села за громадный стол, на котором, кроме бутылочки минералки и чистого стакана в самом центре, ничего не было.

– Виктор Анатольевич, у меня к вам очень серьезный разговор, – заявила она, открывая папку.

Коробов нахмурился, сцепил в замок крупные пальцы. Алла задержала взгляд на золотом перстне, блеснувшем в солнечных лучах, которые настойчиво пробивались в окно кабинета сквозь ветви тополя.

Она вытащила из стопки несколько листов, исписанных мелким почерком, и сказала:

– Это люди, за которыми я в свое время ухаживала. Пять человек. Трое из них мертвы, до двоих я не могу дозвониться. В их квартирах теперь живут посторонние персоны, которые ничего не знают о моих бывших подопечных.

Коробов лишь плотнее сжал губы, не расцепляя пальцев, и промолчал.

– Такое жуткое совпадение мне показалось странным, – продолжала Одинцова. – Я поговорила с одним своим коллегой и попросила его о том же – отследить судьбу тех несчастных, которым мы когда-то помогали всей нашей командой. Первый же звонок подтвердил мои опасения. Женщина, которую пытался найти мой коллега, умерла. Я не стала ждать, пока появятся сведения о других пациентах, мне просто стало страшно. Вот я и решила прийти к вам.

– Дорогая девочка, я прекрасно понимаю, что тебе пришлось испытать, когда ты узнала об этих печальных событиях. Мне тоже очень жаль людей, которые безвременно покинули этот мир. Но при чем тут ты и твои друзья-волонтеры? Вы делаете благое дело. Помогаете тем, от которых отвернулись все. Вы даете людям надежду! К сожалению, не всем удается окончательно вылечиться, многие ваши больные обречены изначально. Что ж, такова жизнь, – проговорил Коробов.

– Извините, Виктор Анатольевич. Вы сказали, что не всем удается вылечиться. Однако я убедилась в том, что вообще никто не выжил. Что это за помощь такая? Кроме того, я неоднократно замечала, что Петр Игнатенко, старший нашей группы, часто меняет подопечных.

– Что в этом такого? – Коробов пожал плечами. – Сегодня ты ухаживаешь за Васей, завтра за Маней. Какая разница, Аллочка?

– Я сама сначала не могла понять, но потом сделала вывод. Моих подопечных забирали у меня после того, как они проходили обследования в клинике, которая сотрудничает с нашим фондом. Я имею в виду «МедКР».

– Ну и что? Я не могу уловить связь. – Коробов закряхтел, поудобнее устраиваясь на стуле.

– Наверное, я не умею доступно объяснять, но, видите ли, почему-то в «МедКР» отправлялись на лечение именно те люди, у которых еще были хоть какие-то шансы на выздоровление. Причем только молодые. Стариков и безнадежно больных этот медицинский центр не брал. Помните, я еще возмущалась по этому поводу?

Виктор Анатольевич нехотя кивнул. В свое время Алла действительно пришла к нему с претензией на работу клиники, указывала на неправомерную избирательность этого медицинского учреждения.

– Самое грустное и даже идиотское в этой ситуации то, что те пациенты, которым было отказано в приеме, до сих пор находятся в обычных больницах или хосписах, – сказала Алла. – Они пережили тех, кто отправился лечиться в «МедКР». Где же тут логика?!

«Так ты уже и это успела узнать!» – проскользнула у Коробова мысль.

Вслух же он воскликнул:

– Девочка, да ты прямо как миссис Марпл! Алла, к чему эти расследования? Мы знаем друг друга не первый день и даже не год. Ты в чем-то подозреваешь людей, работающих в этой клинике? – Он попытался изобразить улыбку, но лицо Аллы оставалось серьезным.

– Виктор Анатольевич, вы многое для меня сделали, помогли в трудную минуту. Я вас очень уважаю, именно поэтому к вам и пришла, чтобы не было каких-то недомолвок.

– Хорошо. Задавай вопросы. Я буду с тобой откровенен, – миролюбиво сказал Коробов.