– Вы умеете убеждать, мистер Кларк, – заметил Джеймс.

– Более того. Если мы так ни к чему и не придем, то сегодня же ваш донор будет предоставлен другому реципиенту. Поверьте, богатых людей, желающих поменять больное сердце на здоровое, на свете очень много. Вы уже сами успели убедиться в этом, мистер Оутис. У нас нет проблем с клиентами. Я не сильно расстроюсь, если сейчас мы закончим разговор, и наши пути больше никогда не пересекутся. Я все сказал, а теперь хочу услышать от вас ответ, поскольку времени остается все меньше и меньше.

– Я согласен, – охрипшим от волнения голосом проговорил Джеймс.

На лице Кларка ровным счетом ничего не отразилось. С таким же успехом Джеймс Оутис мог ему сообщить, что в его палату через форточку залетела муха.

– Прекрасно, – сказал англичанин. – В таком случае через три-четыре дня вас будут ждать в России. Вам нужно перечислить аванс в размере половины стоимости операции. Это двести двадцать тысяч долларов. Подробную информацию я вам предоставлю через пару часов. Готовьтесь к вылету, мистер Оутис.

Прежде чем тот успел что-то ответить, лицо его визави исчезло с экрана.

«Через три-четыре дня, – повторил Джеймс про себя, чувствуя, что его бросило в пот. – Нужно срочно позвонить своим юристам. Пусть они немедленно несутся в русское консульство и оформляют визу. Неужели скоро все решится?»

По дороге на квартиру, в которой теперь обитал Осипов, у Павлова неоднократно возникало острое ощущение, которое невозможно было спутать ни с каким другим. За ним явно следили. Артем доверял своей интуиции, но, к сожалению, так и не смог определить среди громадного потока машин ту, из которой велось наблюдение.

Что ж, если его сейчас пасут, то он никак это не поправит. Пусть люди работают. Наверное, так даже будет лучше. Он просто попытается сделать вид, что ни о чем не подозревает. Возможно, таинственный наблюдатель скоро сам даст о себе знать.

Немного попетляв по центру, Артем свернул в переулок и далее дворами выехал на нужную улицу. Спустя несколько минут он остановил машину у подъезда дома, в котором находилась его однокомнатная квартира. Именно там он предоставил временное убежище Осипову.

Когда Павлов открыл дверь, у хирурга был такой вид, словно его пригласили в кабинет зубного врача.

– Как успехи? – спросил Артем. – Не передумал?

– Нет. Точка невозврата пройдена, Павлов. Я и прежде чувствовал, что рано или поздно этим все закончится.

– Лучше бы ты, Борис, пораньше проявил свою способность к предвидению, когда вся эта каша заварилась, – сказал адвокат, доставая из папки чистые листы бумаги. – Время у нас еще есть, так что давай, садись и пиши.

– Что писать? – Врач непонимающе уставился на него, потирая шею, на которой багровел широкий след от веревки.

– Все, что знаешь по нашей ситуации, и как можно подробней. С самого начала, как вы познакомились с Ремезовым, все его контакты, какие поручения ты выполнял. Напиши про дочь.

– Когда я ее увижу? – отрывисто спросил хирург, нервно крутя в руках ручку.

– Не знаю, – честно признался Артем. – Я хочу, чтобы ты усвоил одну вещь, Борис. Арест будет для тебя сейчас наивысшим благом. Это в том случае, если ты не станешь ничего скрывать на допросе.

– Я уже думал про тюрьму и не волнуюсь за свою жизнь, – кусая губы, проговорил Осипов. – Главное – Настя, моя дочь.

– Я сделаю для твоей семьи все, что только могу. Сейчас твоя дочь в безопасности. Начинай писать.

Осипов уже сел за стол, как вдруг поднял глаза и заявил:

– А зачем? Мы ведь все равно едем к следователю, да?

– Потому что так надо. Это твоя подстраховка. Пиши, мы теряем время. В конце поставишь свои паспортные данные, дату и подпись.

– Хорошо.

Пока Осипов, пыхтя, сочинял письмо, Артем прошел на кухню, медленно отодвинул краешек занавески и посмотрел на улицу. Пусто. Во всяком случае, ничего необычного он не заметил.

Павлов хмыкнул. Может, и впрямь от перенапряжения ему все почудилось, и никто его не преследовал? Артем вдруг подумал, как вообще началась вся эта история, и плотно сжал губы. Пусть он уже чего-то накопал, но факт остается фактом. Этот исчезнувший парень до сих пор не найден. С каждым днем надежда отыскать Владимира Симонова, во всяком случае живым, таяла в прямом смысле слова, как мороженое на солнце.

«МедКр».

Название клиники пульсировало в его мозгу как неоновая вывеска. А вдруг Симонова держат там?

Артем вернулся в комнату и сел в кресло. Он ждал, когда Осипов завершит свою писанину.

После того как все было закончено, они вышли на улицу. Врач захотел сесть рядом с адвокатом, но Павлов жестом показал ему на заднее сиденье.

«Так будет надежнее, да и окна там тонированы», – подумал он, вставляя ключ в замок зажигания.

– Знаешь, Павлов, – протянул Борис Георгиевич, закрывая за собой дверцу. – Наверное, это черный юмор. Но среди хирургов часто ходит такой анекдот. Пациент интересуется: «Доктор, так вы скажете мне хоть что-нибудь хорошее?» Тот ему в ответ: «Конечно, скажу. Для охотников за органами вы уже не представляете интереса».

Павлов покосился на Осипова. Лицо врача было мрачнее тучи.

– Раз ты находишь в себе силы шутить, Борис, то дела твои не такие уж и плохие, – сказал Артем, заводя двигатель. – Ты когда-нибудь бывал в клинике «МедКР»?

– Нет. Но одно время Ремезов звал меня туда. Обещал высокий оклад. Я долго думал, а когда согласился, он вдруг предложил мне работать в больнице, – со вздохом произнес Осипов.

Какое-то время они ехали молча, потом врач неожиданно выдал:

– Павлов, если меня сейчас арестуют, ты ведь мне поможешь?

Артем какое-то время молчал, потом ответил:

– Все зависит от того, насколько ценны будут твои показания для следствия. Ты знаешь, что почти все люди, прошедшие через тебя, умерли?

– Как умерли? – едва шевеля побелевшими губами, прошептал Осипов.

– Так вот. К сожалению, я уверен, что ты догадывался об их участи, Борис. Ты не подросток, который, разбив стекло, начинает ныть, что делать так больше не будет. Его еще можно простить. Но ты взрослый мужик. Врач. Более того, хирург, давший клятву Гиппократа и призванный спасать людей. Что ты делал?

Осипов вжался в угол, закрыл лицо руками и простонал:

– Лучше бы ты меня не вытаскивал из петли.

– Твоя дочь не простила бы тебе этого, – парировал Павлов, посмотрел в зеркало заднего вида, поймал затравленный взгляд хирурга и продолжил: – Не будь слабаком. Ты ведь не такой. Вспомни притчу про лягушек, которые оказались в банке с молоком.

Они остановились на светофоре, ожидая разрешающего сигнала.