Обычно я ночевал у них, когда больше было негде, и, когда мы подружились с Уэстом, я все не мог понять одного: откуда у него самого постоянно берутся деньги. По мере того как жизнь наша становилась все безумнее, Уэст стал единственным человеком на свете, кого все мы могли назвать другом. Он был единственным, кто всегда приходил на помощь. Долгое время он был буквально единственным, кому мы могли доверять.

Как только мы получили аванс, нам удалось сделать хоть что-то полезное всем вместе – снять квартиру. Нам отказывали почти все риелторские компании, куда мы обращались, потому что у нас не было хорошей кредитной истории – да и вообще кредитной истории не было. В конце концов мы нашли квартиру на юго-восточном углу Ла-Сьенега и Фаунтин – на первом этаже, с двумя спальнями и двумя ванными. На какое-то мгновение мы даже почувствовали себя немного домашними и взяли в аренду мебель: две кровати и обеденный гарнитур. Интерьер мы завершили диваном, который нашли на помойке за домом, и телевизором, пожертвованным мамой Стивена. Когда мы только туда переехали, она купила нам продуктов. Это был первый и последний раз, когда они у нас были, – в течение первой недели, если кто-то открывал холодильник, ему могло показаться, что в квартире и правда кто-то живет.

Стив с Иззи жили в одной комнате, а мы с Экслом в другой, а дом тот еще стоит, и я часто его проезжаю. Там такой большой эркер на первом этаже, выходящий на перекресток. Когда мы сняли жилье, Иззи еще жил со своей подругой Дези на Ориндж-авеню, а Дафф – с Катериной на бульваре Голливуд, но наши общие интересы требовали, чтобы он проводил большую часть времени у нас. После одной бытовой ссоры он какое-то время жил с нами постоянно.

Мне наше жилье казалось роскошным: я даже забрал у Ивонны свою анаконду Клайда и поселил у нас. К сожалению, переезд из гаража в приличную квартиру не снизил уровень распутства в коллективе. Закончилось тем, что нас выселили оттуда по истечении трех месяцев, которые мы оплатили, и так и не вернули залог. Переезд не добавил нам той эффективности, которая планировалась, зато стал шагом в сторону организованной деятельности в качестве настоящей группы.

Мне казалось, что все шло отлично, пока нас не выселили. Нам только-только выплатили немного денег, и я старался экономить как мог, даже на наркотиках, чтобы растянуть аванс надолго. Несмотря на все мои усилия, наш дом снова превратился в настоящий притон: мы затаривались в Восточном Голливуде, а запасы наркоты на улицах, похоже, были бесконечны. Как-то вечером к нам зашел Марк Мэнсфилд, и оказалось, что мы оба сторчались за время, пока не виделись, так что встретиться снова было замечательно. Он работал с техасской группой под названием Tex and the Horseheads, которые тоже сидели на всяких веществах, так что мы стали все вместе зависать у нас. До этого я принимал наркотики время от времени, когда мне удавалось их достать, и не мог позволить себе принимать их постоянно. А теперь мне хватало средств на ежедневное употребление, и я был настолько очарован вредными веществами, что не знал и даже не интересовался тем, во что ввязываюсь.

Лейбл арендовал нам репетиционное помещение в голливудском заведении под названием «Дин Чемберленс», где еще репетировали Jane’s Addiction. Мы каждый день заваливались туда в два-три часа дня и играли часа четыре. Это был такой узкий и длинный вагончик, примерно два с половиной на шесть метров, и освещался он неприятно яркими флуоресцентными лампами, как в больнице, словно мы репетировали в супермаркете между рядами полок.

По иронии судьбы, одной из первых песен, над которой мы работали, стала Mr. Brownstone, задуманная при гораздо более мрачных обстоятельствах. Мы с Иззи и его подругой Дези как-то вечером были у них дома и сочинили мотив. У них был маленький обеденный сервиз, на котором мы готовили наркоту, после чего брались за гитары. Мы сидели и ныли, как обычно это делают наркоманы, о том, какие у нас нехорошие дилеры, а потом ныли по поводу того, что мы наркоманы, и так и родилась эта песня. По сути, она описывала день из нашей жизни в то время. У Иззи появилась классная идея, он придумал рифф, и мы стали писать импровизированный текст. Дези считает себя соавтором текста, и, для протокола, она, возможно, и правда вставила пару слов там и сям – скажем, одно существительное и один союз. Собрав все вместе, мы записали текст на бумажном пакете от продуктов. Затем принесли пакет в квартиру на Фаунтин, сыграли песню Акселю, и он доработал текст, а на следующей репетиции стали все вместе работать над композицией. Аксель все время брал простую мелодию Иззи и превращал ее в нечто фантастическое, и эта песня – лишь один из многих тому примеров.

Том Зутаут очень хотел найти нам продюсера и записать альбом – он тогда еще не знал, сколько времени займут поиски. Первым кандидатом, которого он к нам направил, был Том Верман – чертовски крутой чувак. Верман недавно продюсировал альбом Shout at the Devil Mötley Crüe, в 1985 году разошедшийся тиражом в несколько миллионов экземпляров, а до этого сделал себе имя на продюсировании Cheap Trick, Теда Ньюджента и Molly Hatchet. Верман работал с Poison, Twisted Sister, L. A. Guns, Stryper, Krokus и Dokken – по сути, это он определял звучание метала восьмидесятых.

Но с нами ему справиться не удалось. Мы даже толком с ним и не познакомились. Он пришел к нам на репетицию, а мы как раз играли Mr. Brownstone на децибелах уровня реактивного двигателя. Мы с Иззи только купили новенькие усилители «Меса Буги», и я играл на новой гитаре: это был Les Paul, принадлежавший гитаристу блюзовых семидесятых Стиву Хантеру. Я выменял на него свой «Би-Си Рич» в магазине «Гитарс Ар Ас» у Альберта и Хоуи Хуберманов. Магазинчик был любимым заведением каждого лос-анджелесского музыканта, который не мог позволить себе делать покупки в «Гитар Центре», – это был настоящий музыкальный ломбард. Там-то я и оставлял все свое барахло и приобретал новые инструменты. А когда финансы иссякали, там я продавал свою технику за наличные, чтобы купить еще героина.

В общем, мы играли Mr. Brownstone настолько невыносимо громко, что Верман сразу же вышел. Он пришел со своим помощником, остановился в дверях, а затем развернулся и исчез. Мы закончили песню, и я пошел к выходу посмотреть, там ли они еще, но там никого не было.

– Видимо, было громковато, – сказал я ребятам.

Нам оставалось только пожать плечами, но я расстроился, потому что считал, что звучим мы замечательно. С другой стороны, я уже привык к тому, что люди нас не понимают.

Самой известной фигурой из тех, кто рассматривал возможность работать с нами, был Пол Стэнли из Kiss. Он искал подходящую второсортную группу для своего продюсерского проекта. Мы с Иззи и Даффом даже не заинтересовались. Мы сказали Зутауту, что понятия не имеем, что нам может дать Пол Стенли. Стивен, конечно, из штанов выпрыгивал от радости – Kiss были его героями, – так что мы решили сделать это ради него и согласились на встречу. Процесс начался с того, что Пол пришел к нам в квартиру «обсудить музыку». К этому времени героин стал у нас ежедневной привычкой, так что, когда он приехал, мы с Иззи изо всех сил старались не клевать носом и держать себя в руках, чтобы наше состояние было не слишком очевидно… по крайней мере, нам так казалось. Мы с Иззи устроились на диване, а поскольку в гостиной у нас не было ни одного стула, Пол сел на пол рядом со Стивеном и Акселем.