Но не могла не думать о нем. И ночью, когда не спалось, Нина пыталась представить, что сейчас чувствует Ярослав. Пожалуй, он вправе даже обидеться и возмутиться. Ведь формально она ему пока что жена… Уезжает к морю с подружкой, а на отдыхе, известное дело, знакомства, курортные романы… Пожалуй, когда вернется и встретится с ним, он даже будет предъявлять претензии.

Эта предполагаемая встреча с Ярославом где-то в неопределенном будущем казалась сейчас чем-то далеким и нереальным…

Поездки к Черному морю всегда были самым большим праздником в жизни Нины. Еще в детстве, когда первый раз она побывала на южном побережье, пришло к ней это чувство восторга, изумления перед райской красотой природы. Нина до сих пор отчетливо помнила, как впервые посмотрела вниз с террасы Воронцовского дворца, и дух у нее захватило от синего, изумрудного, золотого простора, и ей показалось, что, если она сейчас подпрыгнет и взмахнет руками — непременно взлетит…

А в этот раз Нина поймала себя на мысли, что красоты Крыма ее уже не очень занимают. В отличие от Лены, Нина почти не смотрела по сторонам из окна автобуса и уж совсем не выражала словесных восторгов.

Прибыв в пансионат и обосновавшись в двухместном номере, девушки наскоро распаковали чемоданы и отправились на пляж. Они шли через парк пансионата, старый, запущенный, но при этом чудесный.

— Пальмы!.. Кипарисы!.. Ленкоранская акация!.. Магнолия!.. — восхищалась Лена на каждом шагу. — Нет, ты посмотри, какая прелесть! А этот платан до чего красивый! А это юкка? А розмарин как пахнет, понюхай! А сосны какие!.. Только те парки нам и остались, которые еще при помещиках были основаны. Умели люди ценить красоту, тратились на нее… А когда все вокруг — твое, мое, Богово — до красоты дело не доходит. Правильно я говорю?

Нина что-то рассеянно пробормотала, и Лена тут же заметила не без сарказма:

— Вот что значит человек пресыщенный. Тебя уже эти красоты не трогают. Ты и не такое видала в средиземноморских вояжах? Ну а для меня и здесь рай земной.

— Да брось, Ленка, — обиделась Нина. — Я не пресыщенная. Просто… рассеянная. В голове сумбур. А всю эту красоту я очень даже чувствую, поверь. Если хочешь знать, поездки к морю — лучшее, что было в моей жизни…

— А отчего такая рассеянная? — Лена искоса посмотрела на подругу. — Поделишься своими мыслями? Легче станет.

Лена, конечно, была права. Нина долго не смогла выдержать и в тот же вечер позволила вызвать себя на разговор.

— Что же у вас за странный брак? — спросила Лена. — Фиктивный, что ли, как у революционеров? И на свадьбу почти никого не позвали и разбежались так быстро…

Они разговаривали, сидя на балконе номера и любуясь с высоты вечерним берегом. Было уже совсем темно, и лунная дорожка струилась по морю. Нина глубоко вдохнула непередаваемо чудесный воздух, пахнущий морем, хвоей и лавандой. Ответила она после долгого молчания:

— Наш брак действительно начинался как фиктивный. Он был похож на соглашение. У Ярослава — идеи, энергия, у отца — связи, авторитет. Я была не против. Такой деловой союз устраивал. Ты же знаешь, я давно избегала мужчин — после того, как однажды в юности стала свидетельницей жуткой сцены насилия… Но не об этом речь. В общем, такой муж, как Ярослав, меня устраивал, и я согласилась. А потом, после свадьбы, стала все больше его узнавать, присматриваться. И он мне открылся как очень интересный человек. А потом…

Где-то поблизости, на одном из соседних балконов, послышались голоса, и Нина предложила продолжить разговор в комнате. Лена, вытащившая было пачку сигарет и зажигалку, отложила их в сторону, вошла вслед за Ниной в номер.

— А ты стала заядлой курильщицей, — отметила Нина.

— Здорово успокаивает нервы. А ты, я вижу, так и не втянулась? Ну, и молодец… Однако продолжай.

— Потом мы стали очень быстро сближаться. Между нами возникло сильное притяжение… вначале только духовное, а потом… В общем, Ярослав вел себя так, словно задался целью воплотить в реальность все мои мечты. Он никогда не ставил меня в неловкое положение, все понимал совершенно так, как я… Все, что он говорил, делал, настолько совпадало с моими представлениями о любви, что я… поверила ему. Я и сама его полюбила… почти.

— И все-таки ушла от него?

— Бывают обиды, через которые нельзя переступить даже ради любви.

— Не знаю, о каких обидах речь, но по-моему, ради любви можно переступить через многое. Любовь, в сущности — талант, дар божий. И очень редкий дар. Разве не так?

— Все это так, но…

— И если Ярослав обладает этим талантом, ему можно простить множество недостатков. Сумел же он даже в тебе вызвать ответное чувство.

— Ты стала настоящей училкой. Говоришь как по-писаному. Не все можно правильно разложить по полочкам. Бывает импульс, невольный протест. Есть одна вещь, с которой я не могу смириться.

— Что же это за страшная вещь?

— Не иронизируй. Это можно выразить одним словом — насилие.

Лена вздохнула и сразу посерьезнела, а потом стала рассуждать:

— Насилие в семейной жизни — почти как терроризм. Такая же неразрешимая проблема. Люди становятся все агрессивнее. А мужчины и по своей природе агрессивней женщин, да и физически сильней. И это во всех странах так — и в отсталых, и в передовых. Помнишь, в Америке был судебный процесс, когда одна молодая женщина, не выдержав постоянного насилия, взяла и кастрировала своего мужа. Не знаю, как там все закончилось, но я бы на месте присяжных вынесла оправдательный приговор. Мне тоже приходилось бывать в ее шкуре, когда жила с тем хмырем (так Лена называла своего бывшего мужа).

У Нины пылало лицо, словно кто-то вспоминал. Очень хотелось поговорить с подругой о сокровенном, но не могла выдать главную тайну, а вынуждена была прибегать к намекам и недомолвкам.

— Дело не только в физическом насилии, — продолжала Лена, не замечая, что Нина слушает рассеянно. — Например, материальная зависимость тоже ужасна. А бывает принуждение чисто бытовое. На него способен даже физически слабый мужчина, когда пользуется ее боязнью скандалов, огласки. Понимаешь? Она из гордости или из чувства приличия опасается поднимать шум, бороться с ним, и он берет измором. Такой способ особенно эффективен, если супруги в квартире не одни, а спать вынуждены в одной постели.

Нина поняла, что Лена знает последнее по собственному опыту. Они помолчали немного, потом Нина спросила:

— Теперь понимаешь, почему я ушла от него?

— Нет, — жестко ответила Лена. — Если он любит тебя по-настоящему и сумел в тебе пробудить женщину, значит, ни о каком постоянном насилии не может быть и речи. Значит, это случилось только раз. Так?

— Да, но…

— Так я и знала! Случайный срыв, вспышка агрессии, которую, может быть, ты сама и спровоцировала.

— Тебе надо было стать детективом-психологом.