Ну а в шесть началось второе занятие физкультуры или, как назвал его старшина, «подкачка». У меня от одного этого слова заломило то, что ещё по какому-то недоразумению не болело, не ныло и не тянуло. И дурные предчувствия оправдались целиком и полностью: к турнику и брусьям добавились упражнения с гантелями, гирями и штангой.

— А дабы придать вам дополнительную мотивацию, — начал разглагольствовать заложивший руки за спину Дыба, пока мы разминались, — следующую неделю старостой будет лидер той команды, которая победит в общем зачёте кросса!

Как видно, разделение на деревенских и городских от старшины не укрылось, на этом он и решил сыграть.

— Первая неделя ещё не прошла! — напомнил Боря Остроух, которому из-за тучности бег давался весьма и весьма нелегко. — Меня только сегодня назначили!

— Вот и посмотрим, чего ты стоишь! — ухмыльнулся в ответ Дыба.

— А почему только мальчики могут быть старостами? — возмутилась длинноногая Маша. — А чем мы хуже?

— Никто никого не хуже! У нас полное равенство полов! — заявил в ответ старшина. — Участвуйте на общих основаниях, буду только рад!

Барышень это предложение не вдохновило, не вызвалась ни одна. Да я бы и сам взял самоотвод, но моё мнение на этот счёт никого не интересовало.

— Первая команда: Борис, Василь, Пётр, Илья и Сергей!

Илья Полушка и Сергей Клевец были теми самыми пролетарского вида пареньками, с которыми меня сюда привезли; помимо них горожан представляли нынешний староста и мой сосед по комнате, ну и я.

— Вторая команда: Фёдор, Матвей, Казимир, Михаил и Прохор.

Деревенских возглавил долговязый Федя Маленский, который не без труда, но всё же переспорил Матвея Пахоту — парнягу здорового и, как мне показалось, совсем не глупого, но слишком уж прямолинейного.

Силы обеих команд показались мне примерно равными: длинноногий и поджарый Федя, равно как и жилистый Прохор вчера прибежали первыми, зато в противовес им бугай Матвей и задумчивый Миша финишировали в числе последних. Да и смурной крепыш Казимир Мышек, с лица которого не сходила кривая ухмылка, тоже никак себя особо не проявил. У городских же лучший результат принадлежал мне, наш староста приплёлся третьим с конца, а вот остальные пусть звёзд с неба и не хватали, но и не плелись в числе отстающих. При сложившемся раскладе мы вполне могли победить.

— Может возникнуть соблазн не напрягаться и придержать силы для кросса, — продолжил старшина, выдав нам одну из своих наиболее впечатляющих улыбок. — Так вот: если кто-то не выполнит все упражнения, то получит на забеге дополнительный вес. И не кривитесь так, по сравнению с армией у вас условия курортные, будто на воды для поправки здоровья прибыли! Там инструктора могут себе позволить отбраковать откровенный мусор, а вас уже отфильтровали, остаётся работать с тем, что есть! Хотите — не хотите, придётся расти над собой!

«Расти над собой» оказалось весьма и весьма непросто. Откровенно говоря — просто-напросто тяжело. В прямом смысле этого слова: без проблем я выполнил только два первых круга, на третьем уже скрипел зубами и рвал мышцы, толкая от груди штангу в положении лёжа или поднимая пудовую гантель, но и так не сумел выполнить ни одно из этих упражнений должное количество раз. И ни разочарование товарищей по команде, ни презрительные взгляды противников повлиять на ситуацию уже не могли. Резервы моего организма подошли к концу.

— Ну ты и слабак! — зло выдал Боря, когда я окончательно сдался и улёгся на землю.

Мне было на его мнение плевать с высокой колокольни. Голова кружилась, и я просто пялился в небо и ни о чём не думал. Ни облачка уже который день, ну что за напасть…

Но настоящая напасть ждала впереди.

— Правильный стимул не нацелен на причинение вреда, правильный стимул побуждает человека стать лучше! — объявил старшина и кинул рядом со мной лязгнувший металлом кожаный ранец. — Вот ты, Линь, у нас кто? Ты у нас второй номер пулемётного расчёта и получаешь за это пять рублей доплаты. А что входит в обязанности второго номера? Правильно, подносить первому номеру боекомплект. Здесь девять килограмм — ровно три снаряженных диска к РПД. Стройся!

Рык заставил подняться с земли и ухватиться за ручку ранца, поднять, удержать на весу. После штанги он показался не таким уж и тяжёлым, но, когда продел руки в лямки и под присмотром Дыбы подтянул ремни, от первоначального оптимизма не осталось и следа.

Нет, при ходьбе груз на горбе нисколько не мешал, но вот бежать с ним три километра нисколько не хотелось. Чёрт! Да мне и налегке никакого желания бежать не было! Еле стою после этой драной подкачки!

— Итак, ориентируемся на общее время! — объявил старшина. — У какой команды оно окажется меньше, та и победит! На старт! Внимание! Марш!

Ну и побежали. Кто-то припустил со всех ног, кто-то начал кросс без лишней спешки, не желая выдохнуться в самом начале дистанции и плестись с черепашьей скоростью основную её часть.

Продержаться в привычном для себя темпе я сумел от силы километр и ещё примерно половину этого расстояния бежал почти с обычной своей скоростью, но уже переставляя ноги через силу. Ну а потом стало совсем невмоготу. Всё навалилось разом: дыхание сбилось, сердце начало заходиться в бешеном стуке, придавил к земле злосчастный ранец. Да ещё его ремни ослабли и груз стал на каждом шаге ощутимо похлопывать по хребту. Засаднило ссаженные плечи, пришлось ухватить и натянуть лямки, но тогда стало не так сподручно работать руками. Ещё и голова кружилась, а подошвы врезались в утоптанную до каменной твёрдости землю с такой силой, что, казалось, должны были погрузиться в неё на десяток сантиметров как минимум.

И я понял — больше не могу. Нет, могу. Вполне способен пробежать в таком темпе ещё метров пятьсот, а потом упаду и уже не поднимусь. И не будет никакого второго дыхания, слишком высока оказалась нагрузка. И тогда я начал понемногу замедляться и сдавать позиции, смещаясь в хвост растянувшейся вереницы курсантов.

К началу третьего километра я прочно обосновался на последней позиции, но зато не упал без сил и всерьёз рассчитывал добежать до финиша. Именно добежать, а не доковылять или приползти.

Жутко ныли ноги и горели огнём лёгкие, ещё сильнее болела спина и плечи. Пот тёк уже просто ручьём, а последний километр всё тянулся и тянулся. Прямо передо мной маячила спина Матвея — здоровенного деревенского детины с пудовыми кулаками, слишком массивного, чтобы быть хорошим или даже просто посредственным бегуном на длинные дистанции. А ещё метрах в тридцати трусил Борис Остроух — тоже стайер не из лучших. И я замыкающим. Но это ненадолго.

Ускорился я уже перед самой финишной прямой. Натянул ремни ранца так, чтобы он не молотил по спине, и бросил все силы без остатка на финальный рывок. Пусть недолгие занятия лёгкой атлетикой и не особо сказались на физической форме, но уж теорию зазубрить успел и не сжигал выносливость попусту в заранее обречённой на неудачу попытке оказаться не хуже всех во время забега, а начал рвать жилы только в самом конце.