Мама вскинула брови, набрала в легкие воздуха. Я приготовилась выслушать гневную отповедь, но вместо этого она шумно выдохнула и слабо улыбнулась.

Я заинтересованно наблюдала. Неужели все? Никаких упреков, допросов, недовольств. Тут два варианта: мама решила поберечь мои нервы или Ар без зазрения совести помогает свыкнуться с наличием зятя.

– И как давно вы знакомы? – все же мама не устояла от допроса.

– Не так давно, как хотелось бы.

– А сколько вам лет, Арсений? – хороший вопрос, ответ на который не знала даже я.

– Тридцать два, – умножаем на десять и получаем правильный ответ.

– Не так и плохо, – комментирует мама. – Вы надолго в городе или вновь собираетесь увезти мою дочь?

– Вашу дочь, мою жену, я увозить не собираюсь. Если она сама этого не захочет.

– Вы же понимаете, Арсений, что я не испытываю восторга от такого скорого развития событий?

– Конечно. Но это ничего не изменит, – Ар помог застегнуть пуговицу под шеей и притянул меня к себе, прижимая к боку.

– Надеюсь, что вы так быстры не во всем. И я не застану свою дочь под дверью с животом и вещами, – мама внимательно смотрела на Ара, а я ощутила дрожь, пробежавшую по его телу после слов.

– Об этом можете не беспокоиться. Этого никогда не будет. Никогда.

Всем своим видом мама показала недоверие, хмыкнув и дернув губы в улыбке, но промолчала.

– Извините, мне неловко прерывать вашу дуэль, – встреваю в тот момент, когда мама уже приготовилась задать следующий вопрос, – но мне нужно в туалет. Он в пяти метрах отсюда, провожать не нужно, – опережаю следующие действия Ара.

Не тороплюсь возвращаться. Возможно, это неправильно и нечестно по отношению к Ару, но со своей тещей пусть знакомится самостоятельно.

Еще минута, и меня пойдут искать.

– Извините, – открыв дверь, цепляю кого-то створкой. – Простите, – извиняюсь еще раз. – Ой, Борис Геннадьевич, это вы, – улыбаюсь мужчине.

– Да ничего страшного. Давно тебя не видел, отдыхала?

– Да, – отвечаю маминому коллеге.

Она часто рассказывала о молодом враче, подающем большие надежды. Имея за плечами несколько лет практики, он сумел заработать авторитет среди титанов, и роженицы чуть ли не в очередь выстраиваются, желая попасть именно к нему.

– Поздравляю, – мужчина подошел ко мне чуть ближе, – и кто счастливый волчец? Ой, отец, – шепнул игриво, оглядывая коридор.

– Я не понимаю.

– Конечно, я тоже. Но запомни одну вещь, волки жуткие собственники, хуже чем мы, – он широко улыбнулся, демонстрируя ряд белоснежных зубов с выделяющимися клыками. – Не вижу смысла скрываться. Сама понимаешь, тяжело постоянно прятаться, – прощальный взмах рукой, и он плавно, словно танцуя, скрывается за поворотом.

Вампир в роддоме! От этой мысли крупные мурашки пробежали табуном по всему телу. До этого момента я не задавалась вопросом, что ест Константин, как именно он питается, меня эта мысль не тревожила и не интересовала. Но сейчас… Почему именно роддом?

– Все хорошо? – мама приоткрыла дверь, выглядывая в коридор.

– Да, встретила Бориса Геннадьевича. Немного поболтали, – я все еще пребывала в своих нерадостных мыслях.

– Дочь, – мама подошла ближе и приобняла двумя руками, – я совсем забыла, что ты уже взрослая, – произнесла примирительно.

Я вцепилась двумя руками в белый халат и стиснула ее в ответных объятиях, прижимаясь всем телом, впитывая родное тепло:

– Спасибо, мам. За все спасибо.

– Нам пора, – голос Ара вырвал меня из родных объятий.

– Мы всегда тебя ждем дома. Если тебя захочется вернуться, знай, двери открыты.

– Спасибо, мам. Но я не вернусь. Арсений, он… любит нас, – это были самые нужные слова, чтобы успокоить маму.

– Если только посмеет обидеть, сразу звони мне, и я заберу тебя, – прошептала мама, тряся угрожающе указательным пальцем перед моим лицом. – Но, Арсений мне понравился, серьезный молодой человек.

Я не смогла сдержать улыбку и взглянула на Ара.

– Откуда у него такие страшные раны? Военный? – прошептала мама тихо-тихо.

– Эм-м-м. Зверь напал на охоте.

– О-о-о, – с пониманием протянула. – Жду вас в гости в любой момент, только позвони заранее, вдруг буду дежурить.

– Хорошо, мам, – теперь-то Ару не отвертеться.

Быстро попрощались и вышли на улицу. Ар не выпускал моей руки, крепко сжимая ее пальцами.

– Признайся, ты помог маме принять мысль о моем замужестве и беременности?

Ар неопределенно пожал плечами. Зачесав волосы пятерней, растер шею ладонью.

– Если только немного. Она не сопротивлялась. Мама тебя любит. А ты? – остановился и развернул к себе. – Устроила спектакль, сыграв на моем страхе? Знала, что я отвезу тебя к матери, боясь за вас.

– Если только немного, – передразнила и пошла к автомобилю.

– Цветочек, – вылетел Митя с водительского сиденья, – это как понимать? Своими ногами, с улыбкой на губах. Я думал, ты при смерти.

– Заткнись, – коротко и действенно Ар прекратил словесный поток. – Если хочешь, я и впрямь сожру тех придурков, которые достают тебя в универе, – обратился он ко мне и посадил назад, сам же занял переднее пассажирское место.

Замечательно! Я сверлила мужской затылок: они и впрямь не оставляют нас ни на минуту.

– Все хорошо? – Эля отложила телефон.

– Да, все замечательно, – я откинулась на сиденье и прикрыла глаза.

– Ну на тебя, дядька, похож. Такой же хмурый, – автомобиль стоял на месте, и я приоткрыла глаз, заинтересованная разговором. – Нет, ну точно ты. Смотри какой…– Митя поднес ближе к лицу снимок малыша.

– Это рука, идиот, – Элька пролезла между сидений, склонившись вперёд. Я прыснула со смеха, и мы не сговариваясь загоготали. Уже и не помню, когда на душе было столь легко. Разговор с мамой разбил последние тревоги, освобождая меня от ежедневных переживаний.

Ар бережно сложил снимок, завернув в выписку, и убрал во внутренний карман пальто.

– Поехали.

Первым делом, Лиля побежала к Веле – показывать фото малыша. Ар наблюдал за девушками и невольно улыбался. Девочка с упоением рассказывала о том, как впервые увидела кроху, а Вела внимательно слушала, не выпуская снимок из рук. Сестра взглянула прямо ему в глаза и тепло улыбнулась, намекая, что он на правильном пути.

Оставив на столе бумаги, Ар прихватил с собой один снимок и поднялся в спальню. Здесь оставалась большая часть его вещей. Переодевшись, взглянул еще раз на черно-белый силуэт, сложил в верхний ящик комода, закрывая тонким глянцевым листом потрепанное фото.